Елена Блонди - Крис и Шанелька [СИ]

— О Господи.

Крис резко дернула машину, встраиваясь в поток. Шанелька перегнулась, хватая орла под клюв:

— Тише ты. Он упадет. Крыло сломает.

— Шанелька — похититель орлов. Звучит, как название фильма. Нет, все же мультика.

Шанелька засмеялась, усаживаясь удобнее. Впереди приближалась к ним Феодосия, мелькая частными домиками жилых кварталов и коробками отелей со стороны побережья. Параллельно шоссе плыли зеленые и серые вагоны товарняка, казалось, бесконечно прицепленные друг к другу. На заднем сиденье покачивался спасенный орел, и Шанелька, протянув к нему загорелую руку, придерживала пальцами крыло, когда машину встряхивало на ухабах.

Небольшой поселок Планерское, которому вернули прежнее название Коктебель, лежал в бухте, рассыпая к самой воде коробки и башенки отелей и домов отдыха, и был похож на все крымские поселки южного берега. Но все же отличался. Одна часть бухты все еще была принадлежна степному Крыму, ее мягкие холмы и акварельные скалы укрывала бескрайняя шкура золотистых трав. А другая уже начинала крымские горы, громоздя на краю вод черный скальный массив Кара-Дага.

Сидя вполоборота и придерживая орла за башку, Шанелька рассказывала о том, как ездили они в Планерское еще с родителями, как шли через заповедник по узкой тропе среди причудливых скал, возвращаясь обратно на стареньком автобусе. И морща нос, о количестве отдыхающих в поселке тоже не забыла сказать:

— Прикинь, Крис, пляжи галечные, набережная узкая, народ идет толпой туда и оттуда, и что меня поразило напрочь, от мокрых ног асфальт не просыхает. Будто на улицах, которые рядом, все время дождь. В общем, фу и фу.

— Ну, конечно, ты своими пляжами балованная, но они все от города далеко, — согласилась и одновременно возразила Крис.

— Далеко. Зато какие. Широкие, и песок до самого горизонта. Я бы там осталась жить.

— Зимой особенно, — подхватила Крис, — дикий ветрище, кругом лед, холод собачий. Романтика.

— Да. Я бы попробовала, вполне. Главное, чтоб в доме тепло, ну и одежки всякие. Ходила бы гуляла. Далеко-далеко.

Она мечтательно смотрела на мешанину крыш и балконов, не забывая придерживать орла.

— Давай, Шанелечка, ты свои мечты зимой и воплотишь, — мирно сказала Крис, — а пока лето, и я тут, приехала тебя развлекать, отвлекать и спасать от грустных мыслей, попробуешь пожить по-другому. Что ты там, мне плохо слышно?

— Перебирать самцов, говорю, — повторила Шанелька.

— А что? Вполне утешительное занятие для красивой женщины в самом соку! Радующее душу и тело. И нефиг уже казниться, из-за придурочных слов какого-то бывшего…

— А я и не казнюсь, — Шанелька убрала руку от орлиной головы, решительно закрутила волосы и сунула в них заколку, будто хотела проткнуть себе макушку, — ни капельки. Чтоб ты знала. И намерена именно это и делать!

— Что — это?

— Перебирать самцов! Ты чего качаешь головой? И не надо этого вот, эдак мудро улыбаться не надо, Криси! Шанель сказала — Шанель сделала! С Коктебеля и начну!

Она потянула вырез голубой маечки, делая его глубже, покусала губы и отрепетировала обольстительную улыбку, отчего Крис затормозила на обочине, упала грудью на руль и расхохоталась.

— Ты мне объясни, — потребовала через смех, — ну почему, когда ты пытаешься из себя роковую женщину изобразить, мне сразу за тобой видятся твои библиотечные дошколята? Толпой. С книжками-раскрасками.

— Такая вот я курица, — расстроилась Шанелька, — это кошмар, Крис, я же блондинка! Практически Мерилин, только живая еще и без укулеле. И, между прочим, вообще все вранье, в анекдотах и народных, ну как, поверьях, да? Насчет, ах блондинки, ах секси. Что-то я за всю жизнь таких киношных блондинок пару раз и видела, чтоб ноги от ушей, сиськи, деньги и муж-дурак-миллионер. И то — в кино.

— В кино их больше, чем парочка, — уточнила Крис, — но, наверное, они и правда, только в кино. Такой миф для мужчин. Кстати, о самцах…

Она быстро сняла черные очки, всматриваясь в толпу, с разной скоростью текущую мимо машин к набережной. Дети с надувными кругами, дамы с парео поверх купальников, мужчины в шортах с рубашками и без рубашек. Загорелые до черного растаманы с цветными дредами, оранжевые кришнаиты с бубнами в тонких руках, художники с альбомами и мольбертами, и просто эпатажные личности непонятного пола, в каких-то хламидах, сетях и кожаных лоскутах. Бабушки с тяжелыми сумками, полными пляжных вкусностей — от вяленой рыбы до медовой пахлавы. Бродячие музыканты с дудками, гармошками и гитарами. Да полно всякого народа. И среди них, полускрытый локтями, плечами и шляпами, острый профиль, рубаха в крупные полосы, вызывающе яркая бандана, повязанная по-бедуински, с длинными хвостами, спускающимися на тощую грудь.