Елена Блонди - Вот роза... [СИ]

— Тут нет милиции, Надежда Петровна, — подсказала Тоня Величко, поправляя волну русых волос. Вздохнула, вытягивая ноги в джинсах и тапочках.

Классная безнадежно махнула рукой, упадая на табурет в торце стола.

— Что расселись? Идите спать. Слов нет у меня!

По ступеням зашуршали шаги. Девочки, которые начали было подниматься, сели опять, уставив любопытные взгляды на двери, в которых возникла мощная фигура Галины Максимовны в спортивных штанах и цветастой широкой рубашке.

— Что? — умирающим голосом спросила классная. А трудовичка подняла толстые плечи, разводя руками. Наденька ахнула, и снова берясь за виски, упала на спасительный табурет.

Девочки, шепчась, уходили в комнаты, садились на корточки, вынимая из сумок зубные щетки, шуршали пакетиками, встряхивали полотенца.

— Таня Зарыкина исчезла, — шепотом рассказывала Лоре Инна, выдавливая пасту из мятого тюбика на щетку, — мы все вернулись, а ее нет, и потом другие вернулись, а Тани нету, ты вот последняя пришла. Никто не знает. А пацаны говорят, приезжали с соседней деревни взрослые, на мотоциклах. Ну, танцы же. А вдруг Таня с ними? Уехала?

Настя со своей кровати фыркнула, уселась, поджимая ноги, так что край халатика обтянул бедра, показывая кружевные трусики.

— Угу. Похитили Зарыкину, она ж красотка.

Наташка Кацыка и Оля Осипова послушно захихикали. Таня Зарыкина красоткой совсем не была, широкая и нескладная, тяжелая в движениях, но одновременно быстрая, будто все время шла с кем-то драться. И бледное лицо с некрасивым продавленным носом и маленькими серыми глазами — хмурое, решительное. Была она отличницей и вечной старостой, потому Наденька ее и назначила проследить за порядком, понимала Лора. С холодком в спине понимая и дальше, а куда же делась тогда некрасивая хмурая Танька, вряд ли где-то ходит под ручку с местным каким-то коляном. В дверях первой спальни встали сразу две фигуры, толкаясь, ступили внутрь, оглядывая девочек обличающе. Лора отвлеклась от испуганных размышлений, когда палец классной указал на нее.

— Демченко! Я тебя спрашиваю! Ты где шлялась, когда все уже, буквально все собирались спать? И подойди, когда взрослые с тобой!

Лора, держа на весу зубную щетку, подошла, спиной ощущая насмешливые и сочувственные взгляды. Классная, под многозначительное молчание трудовички оглядела ее лицо, шею и плечи, укрытые синим шелком. Палец тыкнулся в ключицу.

— Вот! Пока мы тут. С Галиной Максимовной. Она — в засосах вся. Ясно, где шлялась!

Лора непонимающе смотрела на раскрытый в крике рот. Галина Максимовна тяжко стояла рядом, молчала, тоже упершись каменным взглядом в ключицу, которую сама Лора увидеть никак не могла, только ощущала там в ней, щекочущий зуд на месте предполагаемого, этого, как прокричала Наденька, засоса.

— Это синяк, Надежда Петровна, — сказал за спиной Лоры голос, — я видела, днем еще.

— Ты еще, Шепелева! Нарядилась, как чертишо в своей макси. Синяк ей! Вся шея в засосах! Я еще посмотрю, где ты была, с кем таскалась.

— Я не была. И не таскалась, — у Инны задрожал голос.

— Она не таскалась, — хрипло поддержала подругу Лора, с ненавистью глядя на классную полными слез глазами.

Что ж за фигня получается. Она так сопротивлялась провожающему Коле, и пришла вовремя. Не лазила через забор пить мускат и курить с местными пацанами. И оказалась крайней — которая шляется позже всех и приходит в засосах. Самой оказалась виноватой. Да еще Инну приплели, которая вообще еще детский сад вторая группа.

Галина Максимовна пошевелилась, опираясь рукой о дверной косяк.

— Вы, — вопросил густой голос с легким запахом спиртного, — вы хоть понимаете, что там с ней может случиться?

В спальне повисла тишина. И вдруг ясный, немного удивленный голос ее нарушил.

— Понимаем, — ответила Инна.

— Ах, — трудовичка задохнулась, не имея сил говорить, обвела публику негодующим взглядом, — она! Она еще и понимает! Да я. В ваши годы! У меня сын, между прочим, а он перешел в десятый. Недавно пришел и спросил, мама, а как родятся дети, в пробирках, да? А я ему, Петенька…

Но что именно рассказала наивному Петеньке целомудренная мама, девочки не узнали. На улице затарахтел мотор, усилился, стих, послышались негромкие голоса, кто-то засмеялся. И тихо зашуршали шаги, все ближе, а потом их накрыло новое тарахтение, уже удаляясь.

— Та-ак, — сказала классная в испуганное лицо Тани Зарыкиной, которая осторожно открыла двери и встала столбом, как недавно Лора, ошарашенная толпой девчонок и воинственными лицами обеих учительниц.