Франтишек Ставинога: Необычайная история Йозефа Сатрана

Поначалу, пока внешний вид дома еще не приелся, его владелец поддавался ошибочной теории о необычайной притягательности ласкающей взор недвижимости. Он сумел дотащить чуть ли не силком до самой калитки двух-трех девчонок, но тщетно зазывал их зайти в дом, посмотреть внутреннее убранство.

Бегающий взгляд его очень светлых карих глаз, полуоткрытый рот и грубая речь, пересыпанная словами-паразитами, словно заяц, нашпигованный салом, вызывали скорее мрачные подозрения, чем желание остаться с Пальцем наедине. Наоборот, он легко приобрел репутацию опасного маньяка, который заманивает невинные жертвы в утробу своего дома, чтобы там изнасиловать. Всякая девица с радостью хвалится интересом, проявленным к ней маньяком.

— Я на тебя удивляюсь, — сказал ему Козел в третий раз, когда Палец на его вопрос, появилась ли у него наконец девушка, лишь растерянно пожал плечами.

— Говорил же, дай объявление!

Палец рос у Козла на глазах, и тот отлично знал, что он никакой не маньяк и не придурок.

— Да я… — тут следовало уже известное слово-паразит, — как его, не умею. Не знаю… чего там писать! — ответил Палец.

— Пиши, что ты идиот, — вконец обозлился Козел, но быстро сменил гнев на милость, ему было жаль Пальца. Он охотнее всего написал бы объявление за него сам, но управлял угольным комбайном лучше, чем владел пером, и придерживался мнения, что определенные вещи каждый должен делать сам.

Козел только сбегал домой и вернулся с газетой.

— В любой газете можно найти кучу баб, — изрек он поучительно и показал на страницу с объявлением. «Разведенная, 28/180, с трехлетним сыном, ищет надежного мужа. Пароль „Печальный опыт“».

Козел взглянул на Пальца.

— Ты надежный? Да. Как монастырские ворота, — не раздумывая ответил он сам себе и стал читать дальше: — «Двадцатичетырехлетняя брюнетка ищет темноволосого с высш. обр…» постой… это, пожалуй не то…

Козел снова углубился в газету.

— Вот: «Разочарованная, 26/156, ищет симпатичного папу двум дочкам…»

Козел опять взглянул на Пальца, чтобы оценить степень его привлекательности. Результаты обследования он оставил при себе и сунул газету Пальцу в руку.

— Читать умеешь, писать умеешь. Остальному выучишься, — снял он с себя роль посредника, — а мне пора на шахту.

— Погоди, — промямлил Палец с несчастным видом. Все от него сбегали, оставляя в мучительной неуверенности. — А куда посылать-то?

Козел поднял глаза к высокому небу…

— На шахту, в ламповую! — заорал он. Но вернулся и ногтем отчеркнул адрес редакции, помещенный в самом низу газетного листа. Козел побоялся, что ламповщицы на шахте «Февраль» получат предложение с адресом Пальца. Это было бы плохой услугой.

Палец исписал две общие тетрадки в линейку, пока в конце концов его самого не удовлетворило на редкость искренне составленное послание:

«Уважаемая!

Я на свете один, и это плохо. Потому что у каждого на свете должна быть своя любовь. Я тоже хочу иметь свою любовь. Я высокий, 190 сантиметров, калеченная рука левая. Но она любую работу справляет. Так все говорят. Если вы тоже хотите заиметь свою любовь, напишите по адресу.

С уважением преданный Сатран Йозеф.

Долина Сусликов, 153.

Район Живно».

Он извел две дюжины розовых конвертов, пока ему наконец удалось изобразить адрес редакции столь совершенным каллиграфическим почерком, что он оставался довольным собой и на утро следующего дня.

На его пылкий призыв в дом номер 153 явилась пани Ружена Бартошова, женщина с трехлетним сыном и печальным опытом, ста восьмидесяти сантиметров роста и ста девяти килограммов веса, о чем в объявлении скромно умолчала.

Алкающее сердце Пальца забилось сильнее именно над этим объявлением. Печальный опыт незнакомой заявительницы его растрогал. А при личной встрече определенную роль, несомненно, сыграли ее весьма буйные, обещающие вознаградить Пальца за долгое воздержание формы.

Он представлял себе беззащитную заявительницу, держащую на руках перепуганного ребятенка, которую избивает свирепого вида пьянчуга, а она отчаянно взывает о помощи равнодушных соседей.

Палец видел в мечтах, как он, нескладный недотепа, которым все пренебрегают, в последнюю долю секунды выхватывает нож из рук обезумевшего алкоголика и навсегда вышибает того из дверей и из жизни невинной жертвы. При этом сверкали жгучие молнии, играла пленительная музыка и кроны дерев метались в головокружительном танце. Такое Палец видел в одном старом кинофильме, в котором подобные эффектные кадры туманно намекали на нечто, о чем он пока лишь только стыдливо мечтал.