Елена Касаткина - Мне есть что вам сказать

Встретившись с ним взглядом, я слегка кивнула головой. Он, видимо, посчитав это за приглашение, плюхнул своё грузное тело на мягкий диванчик напротив меня. Время было обеденное, я пила кофе, а он жаловался мне на свою никчемную, одинокую жизнь. Каждая его фраза звучала в духе Паниковского: «Я старый больной человек, меня девушки не любят».

Делая вид, что внимательно слушаю его унылые речи, я с удовольствием разглядывала весёлых прохожих за окном, как вдруг неожиданно для себя самой выпалила:

— Слушай, а давай я тебя познакомлю со своей одноклассницей?

Как и почему в моей голове сложился этот пазл, до сих пор остаётся для меня загадкой. С этой одноклассницей я почти не общалась, она просто числилась у меня в друзьях где-то в социальных сетях. Написав однажды коротко друг другу о том, как сложилась жизнь после школы, мы ограничили своё общение редкими взаимными лайками личных фото, что со временем тоже сошло на нет. Всё, что я знала, так это то, что она была не замужем, и работала учительницей начальных классов.

Знакомый, прерванный на полуслове, уставился на меня растерянным взглядом, с трудом осмысливая моё предложение. Осознав, наконец, смысл сказанного, он вдруг приободрился и, словно расправив крылья, выпрямил спину. Его тусклые до этой минуты глазаг заблестели:

— Давай! А какая она?

— Сейчас покажу.

Я стала судорожно искать в телефоне фото одноклассницы.

— Вот, — протянула я ему телефон.

Пока знакомый смотрел на экран телефона, я наблюдала странные метаморфозы, происходившие с ним в течение этих нескольких секунд. Огонь в глазах мгновенно затух, плечи опустились, уголки губ разочарованно сморщились, и ещё минуту назад, казавшийся почти интересным мужчиной, он вновь превратился в сгорбленного и малопривлекательного старичка.

— Не, я столько не выпью, — грубо пошутил он, протягивая мне телефон, — а кого-нибудь посимпатичней у тебя нет?

— Нет, — ответила я и стала быстрей допивать свой кофе.

— Я хочу, чтобы она была… — и он стал перечислять те достоинства, которыми должна была обладать его избранница.

Я посмотрела на его одутловато — сморщенное лицо, пробивающуюся сквозь седые волосы плешь и подумала: «Господи, Наташка, прости ты меня дуру грешную».

Сделав ещё пару глотков, я встала из-за столика. Знакомый, как будто не замечая этого, продолжал перечислять свои многочисленные требования.

— Удачи! — прервала я его на полуслове и, давясь от смеха, выскочила на улицу.

Грусть тонкой струйкой растеклась по телу, заполняя каждую мою клеточку. Какая она? Грусть бывает светлой. Это когда непонятно откуда пришла. Я помню ее такую. Шла по осеннему лесу, солнечные лучи пробивались сквозь ветки деревьев, на которых еще кое-где самоотверженно цеплялась за жизнь листва. На душе было спокойно, но какая-то непонятная томящая субстанция уже поселилась во мне и не отпускала. Она мне нравилась — эта грусть. Моя сегодняшняя грусть другая. Как ноющая боль. Она несет с собой обреченность, она пугает своей безысходностью, она поглощает и парализует меня. Она крадёт мое время…

Я научилась уходить тихо. Почти молча. Без истерик, скандалов и претензий. Раньше — это всегда был взрыв эмоций, обвинений и оправданий. В конце громкое хлопанье дверьми. И это всегда срабатывало. Меня останавливали, извинялись и не давали уйти. На это и был, собственно, расчет. Я знала, что сильней, я не хотела уходить, но шла ва-банк.

На этот раз всё было по-другому. Просто собрала самое необходимое, тихонько прикрыла за собою дверь, в последний раз набрала его номер на телефоне и, спокойно произнеся: «Я ухожу», отключилась. Тут же удалила номер. Больше он мне не понадобится. НИКОГДА. Это стало последним событием в череде моих потерь и теперь я действительно хотела уйти.

Как странно порой бывает в жизни — тот за кого молилась, кого защищала, кому помогала и кого продвигала, вдруг оказался первым в числе тех, кто предал. А ещё удивительней, что меня это уже не задевает, на душе пусто и ровно. Я просто ушла.

Вот. Он наступил — конец света. Бах! И всё вырубилось. И жизнь остановилась — ни тебе кино посмотреть, ни яичницу пожарить. Темно и страшно. В доме напротив стали зажигать свечи, а меня спасают родные гаджеты. Зарядки ноутбука хватит, как минимум на три часа. Если к тому времени свет не дадут, есть ещё электронная книжка. Наконец, дочитаю «Преступление и наказание», не к ночи будь помянуто. Удивительное дело, мне уже начинает нравиться этот катаклизм. Такое ощущение, что жизнь остановилась для всех, а для меня сделали исключение. Странное создаётся впечатление — будто я даже пишу шёпотом. И ещё, кажется, теперь я знаю, что изобразил Малевич в своем знаменитом «Черном квадрате» — конец света, а вы что подумали?