Сергей Петросян - Аль-Лат

Шакиб сел в кровати, нашарил ступнями солдатские тапочки и, шлепая резиновыми подметками, побрел на свет дежурной лампочки возле поста дневального. «На тумбочке» никого не было, зато из каптерки доносились приглушенные голоса и звяканье стекла о край жестяной кружки — самые стойкие африканцы продолжали свой жамтар. Зайдя в умывальник, он первым делом напился из крана, складывая ладонь лодочкой. Вода отдавала ржавчиной, но сразу стало легче — ушли тошнота и царапающая сухость во рту, однако в висках продолжало стучать. Тогда он оперся руками о раковину и сунул голову под струйку воды. Вспомнились слова хадиса: « Если же человек вернётся к вину в четвёртый раз, он будет достоин того, чтобы Аллах заставил напоить его гноем тех, кто окажется в пламени ада ». Усмехнулся: «Еще три раза в запасе».

Тогда, в сентябре 82-го в Шатиле, жизнь ему спасли, как это ни удивительно, ненавистные израильтяне. Уже в сумерках в лагере появились солдаты генерала Ярона из 96-ой мотопехотной дивизии ЦАХАЛ. Им удалось остановить бойню, встав между фалангистами, пришедшими мстить за убитого президента Жмайеля, оставшимися в живых бойцами ООП и их союзниками из Пакистана и Алжира. Христианин прострелил ему плечо, но добить не успел — двое израильтян появились на пороге. Уцелевших палестинцев согнали в два барака и выставили охрану. Шакиба наскоро перевязали и с остальными ранеными отправили на крытых грузовиках в Бейрут. Развезли по разным госпиталям, поэтому особо не охраняли. Через три дня, поняв, что рана не опасная, он даже не сбежал, а просто не вернулся после перевязки в палату — ушел в город.

Возвращаться в Шатилу, превратившуюся в лагерь для интернированных палестинцев, не имело смысла. Больничная куртка и армейские штаны привлекали внимание прохожих. Жители Бейрута одевались традиционно по-европейски, и даже война не заставила их отказаться от начищенной обуви и модельных причесок. Стараясь не попадаться военным патрулям, отправился на ближайший базар. Народ там был одет попроще и, как на любом базаре любой страны, можно было узнать новости, недорого поесть и найти пристанище. Так и получилось — почти сразу его остановили знакомые офицеры, сбежавшие из Сабры. Привели в огромный подвал на окраине, превращенный в казарму-укрытие. Там уже собралось около сотни оказавшихся вне закона бойцов ООП. Долго подбирали гражданскую одежду из большого тюка. Все ходовые размеры разобрали — пришлось довольствоваться тренировочным костюмом с неизвестными иероглифами на груди. Таких «спортсменов» в подвале оказалось еще двое — высокий худой парнишка из Рамаллы по имени Адиль и коренастый Жамал из Бейт-Хануна. Места для сна им тоже выделили в одном углу — три матраса на полу, так как нары и деревянные топчаны к их появлению были уже заняты. Вместе ели рис и мясо с лепешек, сидя вдоль стены на полу, вместе жадно слушали новости об уходе израильтян из Ливана, вместе по ночам ходили на заработки в порт. Их привыкли видеть втроем и называли общим именем — Спортсмены.

Закончилась летняя жара. В подвале стало сыро. Появились китайские термосы с горячим чаем и две металлические печки. Дрова стоили дорого, поэтому топить начинали только вечером, а днем грелись на солнце. По городу старались лишний раз не передвигаться — отсиживались во дворе, а ворота, чтобы не привлекать внимания израильтян и фалангистов, завалили всяким хламом. Спортсмены, работавшие по ночам в порту, утром ложились спать в сыром помещении, стащив на себя соседские одеяла. Просыпались к обеду, чтобы не пропустить раздачу. Не спеша ели, потом Адиль включал транзистор. Начинали с сирийских станций — слушали бодрые репортажи о решительной международной поддержке политики Хафеза Асада и трусливом поведении израильтян. Шакиб при этом вспоминал страшные июньские дни, когда Израиль в ходе операции «Мир Галилее» ввел войска в Ливан, за два дня уничтожив сирийские ракетные установки в долине Бекаа и десятки сирийских МИГов. Воздушная битва развернулась прямо над Бейрутом. Бойцы ООП могли только наблюдать, бессильно сжимая кулаки, как в море падают подбитые истребители с черно-красными флажками на фюзеляжах. Проклятые сионисты умудрились не потерять в этом сражении ни одного самолета. А на следующий день в город вошли израильские танки…

* * *

Санаторий имени Челюскинцев впечатлял своей основательностью. Исчезающая вдали высокая кованая ограда на каменном фундаменте и будка проходной с турникетом сразу давали понять — здесь вам не пансионат выходного дня и не пионерлагерь от птицефабрики. Строгий вахтер в «сталинском» кителе и с красной повязкой на рукаве долго и придирчиво рассматривал Аллину путевку, стараясь заметить малейшие признаки подделки. Не обнаружив криминала, спросил, пристально глядя в глаза: