Александр Богатырёв - Ведро незабудок и другие рассказы

В храме было уже многолюдно, но света не зажигали. Горела лишь одна лампа у свечного ящика. Я подал записки, купил свечи и стал пробираться к иконе Казанской Божией Матери. Поставив свечу, я стал в ее свете читать правило. Но сосредоточиться на словах молитв никак не мог. За спиной кто-то ходил взад-вперед, звонко цокая подковами. Я оглянулся и увидел молодого монаха в яловых армейских сапогах. Он шушукался с братией, потом взял аналой и понес его на середину храма. Проходя мимо, он взглянул на меня быстрым цепким взглядом.

«Наверно, это один из активистов-иэнэнщиков», — подумал я. Раньше я не замечал в этом монастыре монахов со звонкими подковами. Но, видно, наступили новые времена и воины Христовы уподобились армейским людям, чтобы всем показать и самим не забыть, что идет великая духовная битва. Я заметил еще нескольких бравых молодых людей в подрясниках, а потом невольно залюбовался монахом, читавшим часы. Он был высок, худ, с лицом аскетическим и вдохновенным. Это было лицо нестеровской России — России, сбросившей звероподобный зрак воинствующего безбожника и всеми силами пытающейся не позволить натянуть на себя лукавую личину лавочника и менялы.

Из алтаря вышел иеромонах с Евангелием и крестом. По храму пронесся глухой стон, и огромная толпа богомольцев в несколько секунд переместилась из разных концов храма к амвону. Началась общая исповедь. Батюшка перечислял грехи довольно уныло, но дойдя до сребролюбия, оживился.

— Сказано, не собирайте сокровища на земле. Может, у нас уже и времени нет потратить то, что накопили. Смотрите, что творится в мире. Войны, катастрофы, стихийные бедствия. Сама природа показывает, что все идет к концу. Морозы в теплой Греции, снег в Аравийской пустыне. Землетрясения, страшные лесные пожары, наводнения. И все это происходит повсюду, а не в каких-нибудь местах, опасных для жизни. Когда человек живет рядом с вулканом, он должен быть готов к извержению. На наших глазах извержение началось по всему миру. Конечно, мы не знаем ни дня, ни часа.

И тут он начал говорить об ИНН, о новом паспорте с двумя магнитными полосами, куда будут записаны все данные о каждом человеке… Исповедники только этого и ждали. Задние ряды подались вперед. Несколько человек попадали на солею. Батюшка отступил на пол шага, приказал успокоиться, и на удивление быстро наступила тишина. Люди замерли с напряженными лицами, некоторые вставали на цыпочки. Батюшка прокашлялся и выдал довольно складный пассаж о кознях врага рода человеческого.

Рядом со мной стоял мужчина лет сорока в дорогой дубленке. Он слушал внимательно, как батюшка грозно говорил о том, что люди, принявшие налоговый номер, автоматически теряют благодать и с подключением к компьютеру по имени «зверь» становятся соучастниками творимого в мире беззакония.

— Вот ты, Машенька, — обратился он к соседке в норковой шубе, — Сергея ругаешь за то, что он теософией увлекся. А ведь то, что говорит батюшка, — чистый оккультизм. Как может компьютер победить благодать Божию? Лучше бы этот «златоуст» шел в исихасты.

Соседка прижала палец к губам и что-то тихо ответила. Он усмехнулся и качнул головой.

— Стоило за такой мудростью ехать. Я, пожалуй, пойду покурю.

Он стал пробираться к выходу. Я посмотрел ему вслед и увидел своего старинного приятеля — бывшего Виктора, а ныне иеромонаха Иону. Когда-то мы ездили с ним в фольклорные экспедиции. Он увлекся пением по крюкам и собрал огромную фонотеку, записав поморов, старообрядцев Алтая, Сибири, пермской и вятской земель. Потом он стал неплохим живописцем. Десять лет назад ушел в монастырь и начал писать замечательные иконы. Он благословил меня.

— Ты тоже не допускаешь к причастию тех, кто принял ИНН?

Он болезненно поморщился и ничего не ответил. Иона был кротким, старательным и образованным монахом. У борцов с ИНН, конечно, были основания быть им недовольными. Так и оказалось. Иэнэнисты записали его в масоны, и местный люд теперь обходил его стороной. Исповедников у него не оказалось, и мне удалось не только исповедоваться, но и поговорить, вернее, пошептаться.

— Жену оставь в покое. Пусть приезжает. Поварится в этом котле, быстро поймет, что к чему, и вернется. Уверен, что она поймет, что вся эта борьба — дело душевредное. Чем больше наша братия борется с антихристом, тем меньше вспоминает о Христе. Врагу нужно наше внимание, даже негативное его устраивает. Мы негодуем, душа помрачается. Молиться не хочется, да уже и не можем. А ему только это и надо. Он лишает нас главного оружия. Листовок он не боится. Ему молитва страшна. Крест. Святое причастие. Покойное созерцание красоты Божией. А мы сами себя всего этого лишаем. Нам запрещено заглядывать в глубины сатанинские и изучать их. Какое нам дело до технологии прихода антихриста. Мы предупреждены о том, что он придет, и этого с нас довольно. Наше дело — молиться и надеяться на Господа. Этими страхами и паникой мы только оскорбляем своего Создателя. Нам нужно не пугать людей, а утешать, успокаивать и учить тому, как по-настоящему бороться с врагом. У нас грозное оружие. Сатана боится его. Так пусть он и боится. Он, а не мы.