Александр Богатырёв - Ведро незабудок и другие рассказы

Так для кого же строить храм?

Отец Василий, приезжая в Волхов, сокрушался о том, что его земляки так равнодушны к вере. Целые автобусы питерских и московских паломников время от времени заполняют болховские храмы. А местных среди богомольцев — по пальцам перечесть.

А какие в Волхове храмы! Трудно представить, что до революции их было 28. Даже при семи оставшихся Волхов кажется городом сплошных церквей. В последние годы прекрасно отреставрировали ансамбль Спасо-Преображенского собора и Георгиевский храм, в котором, кстати, служил сын отца Георгия — Николай. Неплохо сохранился и центр города с домами дореволюционной постройки. Многие дома отремонтированы и покрашены.

Горят на солнце кресты и купола Спасо-Преображенского собора. Сверкает луковка колокольни Георгиевского храма. Пятнадцать лет назад, во время моего первого приезда в Волхов, колокольня была обезглавлена и весь город казался вымершим и лишенным души. Теперь же город преобразился. Вдали, за оврагами, покрытыми березовыми перелесками, на высоком холме виден пятиглавый собор местного Оптина монастыря. Он органично и торжественно завершает панораму города — словно нужный и точный мазок на великолепной картине. А ведь и этот монастырь еще недавно серел печальными руинами.

Болховчане говорят: «Это все молитвами отца Василия». И тут же поминают губернатора Строева, выделившего средства на реставрацию храмов.

Красив древний Волхов! Удивительно хороши его храмы. Жаль, молящихся в них маловато. Поэтому и говорили нам местные люди: «Чего удумали!

В Спас-Чекряке церковь строить! Что вам, болховских церквей мало?!»… Вот и заколебалась нетвердая в своих путях душа. А может, и вправду не стоит это затевать?

Может, мечте отца Василия не суждено воплотиться в жизнь… И сил особых нет. И денег потребуется немало… И от Питера не близкие концы. Надо бы народ привлечь не только питерский. Отец Егор для всей России был великим молитвенником и утешителем.

Чтобы развеять сомнения и привлечь к этому делу народ, мы решили снять фильм. Перво-наперво заехали в Оптину пустынь — туда, где началось возрождение Спас-Чекряка. Здесь наши сомнения сразу же стали рассеиваться. Нас принял и благословил отец Илий. Он тоже, как и отец Василий Ермаков, уроженец Орловской земли. Удивительно, что уроженцем Орла был и отец Иоанн (Крестьянкин).

Если отец Василий сокрушался о том, что если в его детстве и юности — в самый разгар безбожного лихолетья — в Волхове никто не вспоминал об отце Георгии, то отцу Иоанну посчастливилось десятилетним отроком побывать в Спас-Чекряке и даже прислуживать отцу Георгию. Несколько дней он — самый молодой — жил вместе с самой старой монахиней в его доме. Воспоминания об этом паломничестве он сохранил на всю жизнь и считал отца Георгия своим духовным отцом.

Понятно, что благословение таких замечательных старцев, как отцы Василий, Иоанн и Илий, да к тому же еще и земляков отца Георгия, не может быть простой случайностью. И не исполнить его нельзя. Они при жизни с большой любовью относились друг к другу. Отец Иоанн часто говорил приезжавшим к нему петербуржцам: «Зачем вы ко мне приехали? У вас отец Василий есть».

И отец Илий нередко отсылал питерцев к отцу Василию. Так они, по великой скромности, отсылали друг к другу людей, приезжавших за духовным и житейским советом. Каждый из них не считал себя истинным старцем, видя в своем собрате гораздо большие дарования.

Совершенно очевидно, что существует духовная связь между ними, отцом Георгием Коссовым и Оптинскими старцами. И наши сомнения, вызванные современным состоянием: безлюдьем, запустением, бедностью, отсутствием не только верующих, но и просто хороших работников, — по человеческому разумению не разрешимы. Но и во времена отца Егора трудно было представить, что в этом наибеднейшем крае начнется интенсивная духовная и хозяйственная жизнь. Крестьяне долго не могли поверить в то, что больной, кашлявший кровью священник осилит затеянное дело. Но по прошествии нескольких лет немало образованных господ стали приезжать подивиться его трудам. Правда, их поражала не столько церковная сторона жизни Спас-Чекряка, сколько невиданный педагогический опыт.

Княжна Оболенская — дочь известного декабриста — пожелала остаться здесь в качестве учителя и воспитателя навсегда.

Воспитанницы отца Георгия не только получали приличное образование, но и выходили в люди прекрасными работницами, умевшими и в поле работать, и ткать, и шить, и стряпать — все, что нужно и в крестьянском, и в городском быту. Но главное — они обретали духовный опыт и стойкость, которые так пригодились им, когда рухнули вековые устои русской жизни и всем им пришлось пройти через невероятные испытания.