Алексей Иванов - Географ глобус пропил [авт. ред., изд-во Азбука]

Он углубился в темные помещения и довольно долго плавал по бетонному лабиринту ходов, хватаясь за мокрые пупырчатые стены, пока издали до него не донесся плеск. Встреча с кем-нибудь грозила «морским боем», и Витька двинулся обратно.

Но в большом зале, откуда он начал свой путь, Витька увидел Колесникова, отталкивающегося от парапета. Витька облегченно обрадовался.

— Плыви сюда, Витек! — крикнул Колесников.

Витька быстро переместился к нему. Но Колесников, ловко втыкая в дно свою рейку, вдруг отрезал Витьку от причала и начал теснить.

— Ты чего? — удивился Витька, размахивая руками для равновесия.

Вместо ответа Колесников вдруг наступил на Витькин плот. Тот ушел под воду. Витька, изгибаясь, завилял задом. Колесников отпрыгнул обратно.

— Залило сапоги? — жизнерадостно спросил он.

— Ты чего!.. — снова закричал Витька.

Колесников опять наступил на его плот. Сапоги его были гораздо выше Витькиных. Через три секунды ледяная вода охватила Витькины колени и ринулась по ногам вниз. Колесников дождался, пока его голенище утонет до самого края, и снова отпрыгнул.

— Стой там, не шевелись! — велел он. Упершись шестом в Витькин плот, он с натугой стал погружать его в воду. Плот накренился и задрожал. И тут Витька от страха провалиться на дно вдруг сиганул вперед, на плот Колесникова.

— Эй, блин, сука!.. — завопил Колесников, для равновесия отшатываясь к противоположному краю своего плотика. Но Витька, не медля, прыгнул дальше, на причал, где упал, разбив о бетон колено. Колесников остался на краю своего плотика. Плотик сразу рванулся вверх и встал ребром. Раскинув руки и матерясь, Колесников спиной вперед полетел в воду. А Витька уже бежал прочь из котлована и только на склоне услышал могучий бултых и вопли.

Дома, развесив штаны и носки на просушку, Витька засел за магнитофон переписывать траурные марши. Это почему-то отняло довольно много времени. Витьке уже порядком наскучили заунывные завывания, и тут в гости пришел Будкин.

— Я, Витус, принес «АББу» и «Чингисхан», — сказал он, вешая на крючок куртку.

Витька обрадовался и вдвоем с Будкиным с новым рвением уселся за магнитофон. Пока перематывались кассеты, Будкин рассказывал, что его родители привезли ему из Москвы джинсы.

— Фиг ли вы чокнулись на этих джинсах? — неодобрительно пробурчал Витька.

— Джинсы-то — зыко, — неуверенно пояснил Будкин, виновато хлопая девчоночьими ресницами.

— И не зыко ни фига. Штаны и штаны.

— Это у нас штаны, а в Америке — джинсы, — вздохнул Будкин. — Я бы и наши штаны носил, если бы они нормальные были. А так — мама заставляет американские. Что я, Родину продам, если их поношу?

— Обидно просто, — обиделся Витька, которого не заставляли носить американские штаны. — Они нас покупают за эти тряпки, да и все…

— Не покупают ни фига, — упрямился Будкин. — Вот если бы, Витус, меня, например, ЦРУ вербовало или шантажировало, так я лучше бы у нас в тюрьму сел, а не сдался бы, вот так.

Будкин, видно, огорчился за свои новые джинсы, а может, и за родину. Он молча досидел, пока Витька записал себе «Маны-маны», а потом ушел. Витьке стало неловко, что он задел друга, который все равно не был виноват в том, что мама купила ему вражескую одежку. Витька совсем было собрался идти к Будкину мириться, как тут в дверь позвонили.

Витька пошел отпирать и увидел Колесникова.

— Ты чего меня искупал, защеканец?! — разорался тот, заходя. — Мне знаешь чо от матери было! Тебе бы так! Я же шутил! На фиг ты толкался? Шуток не понимаешь, урод!..

Витька уже устал изумляться житейской простоте Колесникова. Колесо был способен днем подраться с человеком, а вечером прийти клянчить у него, скажем, велосипед покататься.

Колесников прошел на кухню и стал наливать себе чай.

— Родичи-то твои когда приедут? — спросил он.

— В субботу.

— Везет тебе. Мои тоже обещали уехать назавтра к бабке в деревню, а сегодня из-за Брежнева передумали, козлы. Чего им эти похороны сдались? А я уже одну бабу пригласил к себе домой. Чего ей теперь скажу, а?

— Какую бабу? — хмуро спросил Витька. — Анфимову, что ли?

— Ну..

— Она бы все равно не пришла, — почему-то сказал Витька.

— С фига ли? — хмыкнул Колесников. — Обещала уже, понял?

Витька помрачнел. Злоба на Леночку, на этого дурака Колесникова разъедала ему душу.

— Это от квартиры ключи? — спросил Колесников, цапая с подоконника связку. — Дай мне на завтра, а? У тебя же еще родительские ключи для себя есть, да?