Зашипели динамики, заиграла траурная музыка. Проигрыватель находился в каморке физруков. Дверь ее приоткрылась, и оттуда выскользнул Дроздов. Он по стенке пробежал за спинами учителей и свернул в коридор. Когда музыка кончилась, директриса Тамбова сказала:
— Ребята!
Раньше она всегда говорила: «Товарищи!» Но однажды на линейке в тишине после этого слова Витька слишком громко пробурчал: «Тамбовский волк тебе товарищ…» За это Витькиных родителей вызвали на педсовет. Тамбова в дальнейшем сменила «товарищей» на «ребят», а старшеклассники начали здороваться с Витькой.
— Советское правительство, — медленно говорила директриса, словно на диктанте, — коммунистическая партия и весь советский народ понесли тяжелую утрату. Вчера скончался… Леонид… Ильич… Брежнев… Траурный митинг объявляю открытым.
— К выносу знамени! — звонко отчеканила председатель Совета дружины, она же старшая пионервожатая Наташа Чернова. — Пионерской организации! Борющейся за право носить имя Василия Ивановича Чапаева! Смирно! Равнение на знамя!
Учителя расступились, и вперед вышло все дружинное звено барабанщиков. Бело-алые, как кровь на снегу, барабанщики вызывали у Витьки мучительную зависть, радость и желание быть среди них. Витька тайком давно просился у Наташи Черновой взять его в барабанщики, но та все раздумывала. Витьке нравился грозный рокот барабанной дроби и ритмичный грохот маршей, которые он знал назубок. Витька сам стеснялся своего желания, ржал над горнистами, багровеющими от натуги при дудении, и однажды даже высморкался во флаг дружины, но все равно надеялся стать барабанщиком, хотя его пионерский возраст уже грозил превратиться в комсомольский.
Гремел барабанный марш, и в зал внесли знамя. Расставив локти, перехватив полотнище, древко держал Колесников — теперь строгий и недоступный. Впереди и позади него, подняв руки в пионерском салюте, шагали Лена Анфимова и Люба Артемова. Руки их были в белых перчатках, ноги — в белых чулках, в волосах — белые банты, а через плечо — алые ленты. Все трое, они шагали в ногу, отбивая шаг. Витька смотрел, как приближается Леночка, как она тянет носок, как на ней разлетается короткая юбка, как сквозь рубашку просвечивает лифчик, как в отблеске тяжелого знаменного бархата лицо ее становится нежно-розовым и красивым вдвойне.
Четко поворачиваясь, знаменная группа по периметру обошла зал и заняла свое место.
— Вольно! — скомандовала старшая пионервожатая. — В знак памяти!.. О Леониде Ильиче!.. Брежневе!.. Объявляется!.. Минута!.. Молчания!.. Смирно!.. Флаги склонить!..
Барабаны вновь затрещали. Маленькие флаги каждого класса поехали вниз, распускаясь до самого пола.
Некоторое время длилась тишина.
— Вольно, — сказала Чернова.
— Ребята! — снова выступила директриса. — Вся наша страна замерла от горя. Ушел из жизни выдающийся человек. Со всех сторон Советского Союза в Москву…
«Начинается…» — со скукой подумал Витька.
* * *
Домой после митинга он возвращался с Будкиным. На улице было хмуро, сумеречно от тяжелых туч над городом. То и дело из окон доносилась траурная музыка. Она же играла по трансляции на заводе, долетая до слуха неровными волнами.
— Не знаешь, во сколько по телику похороны? — спросил Витька.
— Не-а. Что, смотреть будешь?
Витька пожал плечами.
— Историческое событие ведь, — сказал он. — Даже президент американский приезжает…
— Интересно, надолго ли?.. — вдруг задумался Будкин.
— Не знаю. А что?
— Так… Пока он здесь, они атомную войну-то не начнут… — тихо сказал Будкин.
Расставшись с Будкиным у подъезда, Витька поднялся к себе. Школьную форму он расстелил по родительской кровати — так он делал всегда, когда родители были в командировке. Лень было возиться с неудобными плечиками. Витька подогрел себе обед и съел его прямо из кастрюли.
На душе было очень тоскливо. Витька убрал посуду в мойку, прошелся по квартире, лег на диван, полежал — не спалось. За окном тянулся бесцветный день. Витька перебрал пластинки — нет, включать проигрыватель тоже не хотелось. По телевизору показывали симфонический концерт. По радио играла музыка.
Витька выволок из-под шкафа большую доску, на которой из пластилина была вылеплена крепость. Витька посидел, расставляя на стенах и башнях пластилиновых воинов со щитами и мечами из зубьев от расчески, поправил погнувшуюся лесенку, вздохнул и задвинул крепость обратно.
Потом он достал из ящика своего письменного стола пугач из согнутой медной трубки и совсем было собрался расточить его напильником, даже принес табуретку и расстелил на полу газету, но опять передумал и все убрал.
Читать дальше