Александр Охотин - Могла быть другая история

В кают-компании тоже стояло это красное марево, но там оно было намного прозрачнее, чем в отсеке управления и в кольцевом отсеке. Оно там было даже не красное, а бледно-розовое.

Мы буквально повались в кресла и на выдвижной диван. Не знаю, как чувствовали себя другие, но у меня, как говорится, тряслись все поджилки. Виктор, плюхнувшись рядом со мной на выдвижной диван, спрашивает Бориса:

— Боря, а как же Данил сюда попадёт? Тамбур заблокирован.

— Вить, не беспокойся. Он пройдёт. Ты же знаешь, что он сквозь чего хочешь пройдёт. Для него это пустяк.

Борис уселся рядом с нами. Мы все ждали, чем закончится этот кошмар.

Данилка появился минут через пять. Он, как и говорил Борис, прошёл сквозь заблокированный переходный тамбур. Остановившись около входного люка, Данилка велел всем успокоиться (легко сказать), а Борис спросил его:

— Данил, скажи: что произошло?

То, что я услышал в ответ, было как удар обухом по голове. Я ожидал услышать всё что угодно, но не то, что услышал:

— «Прометей-2» взорвался, — сообщил Данилка.

В кают-компании на миг повисла мёртвая тишина, а потом поднялся такой гвалт, что трудно было разобрать, кто что говорит. Почти все повскакивали с мест. Овсянников кое-как уговорил, чтобы все снова расселись по местам и успокоились.

Когда суматоха прекратилась, Борис спросил Данилку:

— Данил, что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что мы погибли? Нам только кажется, что мы существуем?

По правде говоря, у меня в тот момент было такое чувство. То есть что мне лишь грезится, что я существую. Абсурдное чувство, не правда ли? Овсянников нас успокоил. Он сказал, что никому ничего не кажется и что все живы. Потом он пояснил:

— Звездолёт взорвался в далёком прошлом.

Боря, удивлённо:

— Бред… В каком ещё прошлом?

— В прошлом, в котором никого из нас ещё не было, — ответил Данилка и уточнил, — в тысяча девятьсот сорок втором году.

— Ничего не понимаю… — пробормотал Борис.

— Дядя Боря, Вы думаете, что я что-нибудь в этом понял?

— Но как он мог взорваться в то время, в котором его не существовало? Как он вообще мог взорваться? Если он взорвался, то почему сейчас целый и невредимый?

— Дядя Боря, я же сказал, что не могу это объяснить. Ну, пока не могу, а дальше — не знаю.

Варданян задал вопрос:

— Данил, а что это за красное не пойми что? Ты это-то хоть знаешь?

— Знаю. Это распылённая в пространстве и времени кровь.

Игорь с испугом:

— Кровь?! Какая ещё кровь?!

— Наша. То есть не всех нас, а всех, кроме моей.

— Полный бред…, — чуть слышно произнёс Борис. Он сказал это так тихо, что даже я еле это услышал, хотя сидел на диване рядом с ним. Но Данилка, который всё ещё стоял около люка, услышал и уточнил:

— Не бред, а абсурд, если не знаете. Но это то, о чём я сказал.

После того как Данилка сказал про кровь, на меня словно дыхнуло могильным холодом. Я сидел на диване, оцепенев от ужаса, боясь даже пошевелиться.

После короткой паузы Варданян сказал:

— Данил, я ничего не понял. Наверное, вообще никто не понял. В любом случае от этого тумана стало как-то нехорошо. Ты можешь его убрать?

— Могу, но не буду.

— Почему? — удивился Борис.

— А потому. Я не знаю, к чему это приведёт. Кровь исчезнет сама примерно через десять минут. Надо дождаться, когда «Прометей-2» выйдет из кровяной туманности.

— Из туманности?! — воскликнул Борис

— Да, из туманности. Мы, если не знаете, в туманности из нашей… ну, то есть из вашей крови. Туманность снаружи, а внутри лишь её малая часть. Я не понимаю, откуда могло взяться столько вашей крови. Даже земные океаны — лишь капля по сравнению с этой туманностью.

Варданян, удивлённо:

— Данил, как снаружи могло что-то попасть внутрь звездолёта? Как же защиты? Они не работают?

— Защиты работают, — ответил Овсянников, — а остального я не понимаю.

Я спросил:

— Ну ладно, пусть туманность, пусть что-то попало внутрь, но что это за дрянь к нам тянулась?

— Руки?

— Они самые.

— Сань, я не знаю. Сама туманность не живая. Ей управляет какая-то сила. Я не знаю, какая, но ясно, что она связана с Вселенским Злом.

— Оно сюда, в кают-компанию, не пролезет? Я про руки или как там это назвать.

— Не пролезет, их больше нет. Когда вы ушли, это не «знаю что», которое управляло туманом, получило от меня такую встрёпку. Короче, оно сюда больше не сунется.

Борис спросил:

— Данил, мы вышли в суперпространство?

— Вышли, но я не знаю, где мы находимся.