Сергей Виноградов - Красное и белое

А чтобы просвещёнными мы были
Отправили нас всех гурьбой в ликбез,
Чтоб вместо Бога партию любили
И чтобы прославляли до небес…
И стало в нашем городе так тихо
Осталось только спать и водку пить
И песни петь про горюшко и лихо,
Про то, как нам Совдепию любить…

Ну а когда я сам на свет родился
Мне всё о прошлой жизни рассказал
Мой старый дед и я в неё влюбился
И тем себя на годы наказал.
Мне стала вдруг чужой страна родная
И для неё чужим я стал навек…
Жаль, что другой такой страны не знаю,
Где был настолько «счастлив» человек…

На улице Красноармейской
Была тюрьма. Как и сейчас…
И там, у входа на скамейке
Я в детстве просидел не час…
И под дождём ждал терпеливо
Когда ворот откроют створ
И к маме мчался весь счастливый.
А иногда в тюремный двор
С ней проходил, хоть страшно было,
Хоть было мрачно и темно,
Меня ведь мама пригласила
В тюремный клуб смотреть кино…

Свет погасил киномеханик
И стихли зеков голоса
И я на простыне-экране
Смотрел на мир во все глаза…
А рядом с добрыми глазами
Сидели зеки-мужики:
— Тогда за что вас наказали?
— Видать за прошлые грехи!
И я вдруг перестал бояться
И их и этих стен тюрьмы…
Когда пришёл час расставаться
Уже друзьями были мы.

И каждому из них хотелось
Меня погладить, приласкать,
Тогда сказал я маме смело:
— Домой их надо отпускать!
— Я попрошу, скажу, что просит
За них за всех мой сын… Не врёшь?
— Не вру. Закончим эту ночь допросов…
Вот вырастешь, всё сам поймёшь…

Тёмной ночью пришёл «воронок»
Чёрный чёрный, как вечная тьма…
Но понять я спросонья не мог,
Где такая страна — Колыма.

Почему вдруг уехал отец,
Променяв нас на эту страну?
Боль разбитых той ночью сердец
Я ему бы поставил в вину.

Я ему бы сказал обо всём,
Что я думал о нём в своём детстве,
Как мы мучились с мамой вдвоём
В нашем доме с тюрьмой по соседству…

Но когда я однажды подрос
Из птенца превратился в подростка
У меня появился вопрос
Самый главный из главных вопросов

Но уже не к отцу, а к тому,
Кто решал всё за нас и без нас:
Почему самых честных в тюрьму?
Самых верных в расход? И не раз…

Только было всё это давно
Так давно! Пролетело полвека.
Но однажды увидел в кино
Те усы и того человека…

И вновь память мою обожгло
Подзабытым из детства вопросом:
Как же так? Почему вновь смогло
Всё вернуться обратно так просто?

Словно не было ни Колымы,
Ни загубленных душ невиновных,
Ни заплаканных жён у тюрьмы,
Ни поруганных зданий церковных…

Почему Он живее живых?
Почему мы всё злее и злее?
И кому не сносить головы?
И кому стало жить веселее?..

Нет ответов. Я их и не жду.
Значит, это так надо кому-то.
Может, вскоре и сам я пройду
По отцовской дороге под утро…

Мы с Вами, поручик, дворянского рода,
И прадеды наши нам совесть и честь.
И пусть мы в анкетах здесь все из народа,
Но мы то, ведь знаем, кто мы с Вами есть.

И в годы лихие и в годы застоя,
Без нас обходиться могла ли страна?
А бросила? Что ж! Было и не такое —
Не в первый уж раз нас бросала она.

Бросала в Афган и в Чеченские горы,
Когда же закончив две эти войны,
Вдруг стали мы ей молчаливым укором,
Как совесть и честь, мы теперь не нужны.

Но мы всё равно офицеры, поручик.
Так будем России верны до конца!
Наполните водкой стаканы, а лучше,
Смахните остатки печали с лица.

Мы как-то с другом встретились
На Невском, в тихом баре
«Бордо» бутылку выпили,
Ну и в хмельном угаре,
Про жизнь свою парижскую
На «вышку» наплели…
Узнай про это Берия,
Нас сразу б увели.

И пулю нам от Сталина
Вручил бы вмиг палач.
Но оказался бармен тот
Свой парень. Не стукач.
Смолчал за десять евро он
И сдачу нам не сдал —
Такая мелочь, в общем-то!
Не тянет на скандал…

А может это мне отец
Приснился?
Но с чего?
Уж я-то точно знаю —
Здесь не было его:
Мы просто не родились бы
В далёком том году,
И не мололи с пьянки бы
Сегодня ерунду!

Но пишет жизнь историю
Такой, какая есть —
И в день судьбой назначенный
Мы оказались здесь:
Ни Сталина, ни Берии.
Они давно в гробу…
И нам выходит надо их,
А вовсе не судьбу,
Благодарить сейчас за то,
Что с другом пьём вино
И про Париж болтаем вновь,
Как кто-то здесь давно?