Виталий Бабич - Шахматный дуэт

В ту ночь, самую долгую в жизни Клавдии Проскулы, она сомкнула глаза только под утро. И приснился ей ещё один сон, данный свыше… Тот же сон, но менее ярко, видел и Понтий Пилат, так и заснувший в саду (и преданный Банга был подле) с неотступной мыслью «Трусость — самых страшный порок…».

…и вдруг они встречаются на каком-то небольшом острове среди бушующего океана. Шторм неимоверно сильный. Да и дождь переходит в ливень. Но на остров попадают лишь редкие капли. Над островом светит солнце, выглянувшее из-за туч.

Пилат и Клавдия подходят друг к другу, берутся за руки (подле хозяина — Банга). В их глазах тает тревога. Шторм затихает. Они улыбаются. Над ними кружат птицы. Уже заметны солнечные лучи. И… в этот самый миг появляется освещённая золотом лучей Белая дорога, ведущая от острова к солнцу…

По этой дороге спускается он — Иисус. Пилат и Клавдия подходят к нему, и Сын Божий приглашает их проводить его по направлению к Солнцу. Все идут вместе, беседуют. Только Банга куда-то исчезает…

О чём они так оживлённо беседовали с Христом, Понтий не помнил. А Клавдия запомнила лишь две фразы.

«… и каждый из вас сделал всё, что мог, для моего воскресения» — это первая.

А когда они поднялись на довольно большую высоту от острова и Понтия уже не было рядом с ними, Иисус остановил Клавдию и сказал (это вторая):

«Дальше я пойду один, ибо и твоя сущность ещё такова, что не может приблизиться ближе к Источнику…».

Теперь же Христоний — а именно его душа была воплощена тогда в теле Клавдии Проскулы — поднялся к Источнику гораздо ближе. Много шагов по Белой дороге было сделано сразу же после того, как предали земле это женское тело, в жилах которого текла кровь римских императоров Тиберия и Августа. Текла, но Клавдия стала первой язычницей, обратившейся в христианскую веру. И в календарях восточнохристианских Церквей, эта истинно великая женщина была прославлена как святая: первохристианская мученица с именем Прокла.

Вслед за монадой супруги поднимался и Пилат. Но восхождение его началось только после искупления грехов в мирах нисходящего ряда, причём с помощью её же — Клавдии. Она была для мужа тем, кем стала для Мастера его Маргарита — Спасителем… А на Земле, в Коптской и Эфиопской Церквях, Понтий Пилат был уже причислен к лику святых как мученик, умерший за веру. И день святого Пилата отмечается и ныне 25 июня.

Ну, а когда в 1929 году, через 1900 лет после казни Иисуса, образ римского прокуратора разрабатывал Михаил Булгаков для романа «Мастер и Маргарита», Христоний созерцал движения души писателя и даже «консультировал» его по отдельным моментам. И было это, выходит, уже после Второго Шахматного Турнира…

И теперь, когда в разгаре Третий Турнир, спокойствие и невозмутимость Христония ещё сильнее, чем прежде, зародили в Люциане периодически пробуждающееся нотки страха. Страха перед поражением…

4

— Ну, брат, ты сегодня, видать, в проигрыше, — подвёл итог Петрович, сидя в машине за партией шахмат с Палычем. Играли они, как обычно, на стоянке такси.

— О-о! А вот и твой главный клиент, — с хитринкой подметил Палыч, глядя на приближающуюся к ним девушку. — Если хочешь быть свободным, я согласен на ничью. А коль нет, буду тянуть защиту до последней капли интеллекта.

— Так ты уже и тянешь: за хвост свою халяву…

Не успел Петрович договорить (а Палыч — переварить его слова), как по взгляду Каролины он понял: что-то случилось. А тем более — после нового сна. Так Каролина хотела не лишиться этой встречи с Виктором, что отказалась вчера вечером от ночлега на новом месте — в доме Николая Петровича.

— Доброе утро, господа гроссмейстеры!

— Здравствуй, дочка!

— Привет, молодёжь!

— Эй, пенсионерия, — перевёл взор Петрович на дружка. — Жалко мне видеть, как ты мучаешь своего чёрного короля. Пойду-ка я лучше с молодёжью пообщаюсь.

— Ну, иди, иди. Только помни: уход с поля боя без окончания сражения приравнивается к бегству, тот есть к поражению.

— Вот я и поражаюсь, полководец ты наш, твоему беспардонству.

— Эй, господа таксисты-шахматисты, вы только не ссорьтесь из-за меня, пожалуйста, — забеспокоилась Каролина.

— Не волнуйся, дочка, — рассмеялся Петрович. — Мы и сейчас общаемся на той волне, которая шторма не вызовет. Ведь недаром уже лет тридцать дружбу ведём. Не так ли, пехота?

— Так ли, так ли, граница.

— Спасибо вам, Палыч, большое! — неожиданно сказала Каролина.