Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

И теперь уже Роман мог наблюдать её скованность-задумчивость, заметную время от времени…

Время пролетело ещё быстрее, чем вчера. Когда они закончили смотреть на планшете Алины фильм по самореабилитации, надо было расставаться.

— Пора! — сказала Алина, убрая в сумку планшет. — Я оставлю тебе несколько наших брошюр. А заберу их… В конце этой недели. Хорошо?

Роман еле заметно кивнул головой.

«У него ведь никого не осталось из родственников. Жена его бросила, и уже с ним развелась, — вспоминала Алина факты из его личного дела. — Будет ли достойный результат этой трёхдневной работы, если я его оставлю. Даже до конца недели?..»

— Как быстро пролетели эти три дня, — сказал он, не поднимая на неё глаз, словно себе самому.

— Да. Быстро, — согласилась Алина, чувствуя, как к её глазам подступают слёзы.

Лучезарно-сияющую улыбку на её лице, казалось, укрыла большая туча. А ещё у Алины возник неприятный осадок от мысли: «Роман всё-таки склонен думать, что я провела с ним эти дни ради акции… А ведь до общения с ним, ещё позавчера, я была настроена только на три дня».

И словно в подтверждение этому он спросил:

— А если бы акция длилась неделю, две недели, месяц, что было бы дальше?

Роман не мог сдержать своих эмоций и задал этот, как он считал, глупый вопрос, с долей вины, словно нашаливший ребёнок, ждущий прощения.

Прежде, чем ответить, она сделала паузу… А когда на её губах стала проявляться улыбка и выражение лица сделалось просветлённее, мудрее, глубже, она ещё глубже, чем раньше, заглянула в тайники его души, доступные пока только ей одной. И ответила:

— А дальше… Дальше, Роман, мы будем вместе каждый день. Будем добиваться того, чтобы ты встал с инвалидного кресла.

После этих слов, его сердце встрепенулась, как окрылённая птица, а на глазах появились слёзы. И всё-таки он не смог поверить услышанному и попросил повторить ещё раз.

Она повторила. И приблизившись к Роману вплотную, обняла его. Её щека касалась его волос. А он в это время рыдал…

Он рыдал и благодарил Бога. Благодарил судьбу — за урок, за прощение, за Алину. Но…

Но всё-таки нашёл в себе силы, чтобы сказать:

— Спасибо тебе, Алинушка! Огромное спасибо! Только не надо таких жертв ради меня. Я должен как-то сам выживать. Сам… Акция закончилась.

— Нет, Роман не закончилась. И не начиналась! — твердо ответила она, не сдерживая слёз. — Для нас с тобой не было никакой акции. Повторю: у нас с тобой впереди большая, счастливая жизнь — без инвалидного кресла. А для этого надо работать. Очень много работать. Работать вместе. Каждый день. Понимаешь?..

Через семь месяцев Роман сделал свой ПЕРВЫЙ шаг. А ещё через полгода он мог ходить с помощью трости. И вскоре после этого сделал Алине предложение выйти за него замуж. Она с радостью дала согласие.

Роман и Алина начали работать вместе — в том же Центре реабилитации. У них родились сын и дочь. Они стали той редчайшей семьёй, в каждодневной жизни которой не возникают ссоры, обиды, упрёки даже по мелочам. Для всего этого груза просто не находится места.

Вера Орлова сделала почти невозможное. Она успела за дешёвые деньги приобрести приличную квартиру. Выносив на своих, может быть, не очень хрупких, но очень женских плечах груз долевого строительства, она приступила к следующему этапу — к отделке.

Иначе говоря, теперь ей предстояло организовать весь этот процесс. И если сначала дела шли достаточно гладко, то как-то вдруг всё застопорилось. Шкаф-купе, сделанный под заказ, оказался бракованным в трёх местах, от декоративной стены в прихожей стали отваливаться кирпичики, а изготовление кухни задерживалось уже на два с лишним месяца.

Как же она, весьма деловая особа, заместитель директора одного из крупнейших рекламных агентств Минска (и это в свои-то тридцать лет!) могла допустить такое?..

Но тут стоит отметить, что Вера Орлова была личностью очень даже неординарной. И неординарность эта проявлялась прежде всего, как это не высоко будет сказано, в её мировоззрении. Это только внешне она казалась обычной красивой девушкой с кокетливыми манерами. А в глубине её душевной царила истинно христианская сущность.

И вот как-то раз эта сущность проявилась чудеснейшим образом. Причём в нелёгком процессе затянувшегося обустройства кухни. Как говорится, от хлеба насущного — к хлебу духовному.

В общем, на фирме, где Вера Орлова заказала кухню, случились те самые форс-мажорные обстоятельства, на которые не всегда обращает должное внимание в договоре какая-нибудь из сторон. О причинах, по которым директор фирмы Игорь Николаевич уволил большинство своих работников (или они его покинули?), Вера знать не могла и не хотела. Она, оказавшись жертвой этого кораблекрушения, стремилась выбраться из-под его обломков.