Екатерина Кармазина - Идеалист

— Человек в любой позиции ставит себе определенные цели, которых вполне может достичь, потому что устанавливает их в соответствии со своим «я», а это и социальный статус, и интеллектуальный уровень, и воспитание, и многое другое. В общем, весь тот багаж, который он получил с рождения с учетом всех поворотов судьбы и жизненных обстоятельств. Человек не может поставить себе цель, достичь которой он не способен. Почему? Потому что все, что рождается в его душе, заложено в нем изначально.

— А в голове?

— Нет, именно в душе! Возьмем, к примеру, растения. Семена. В семенах уже заложена суть взрослого растения, — я посмотрел на принесенные мной розы, которые стояли на кухонном столе, остался доволен увиденным и продолжил: — если мы посадим розу, то вырастет только роза и ничего, кроме розы. И как бы ни старались мы, и как бы ни старалась сама роза, стать, например, тюльпаном она не сможет. Кроме того, благородные растения всегда окружает бурьян, а он, как известно, очень неприхотлив и агрессивен. Как правило, бурьян мешает росту, и нашей розе предстоит найти способ отвоевать себе кусочек земли и лучик солнечного света, прорасти и выполнить свое предназначение — распуститься. У каждого из нас в жизни свой бурьян, у кого-то больше, у кого-то меньше, кто-то растет на полях, а кто-то в садах и теплицах. Конечно, мы не розы и не тюльпаны, мы люди, и у каждого свое предназначение. Но люди должны прислушиваться к законам природы. Не знаю, как растениям, но человеку стоит искать свое место под солнцем, где он сможет расти, тянуться к солнцу так, как это делают растения, и главное, распуститься, обретя целостность, гармонию и красоту, для того чтобы нести ее в себе и делиться ею с окружающими.

Я облегченно выдохнул. Валерия Викторовна предложила мне пить чай, а то остынет, и только спросила, где я всего этого набрался. Меня ее слова расстроили, я был разочарован. Но в то же время я отчетливо понимал, что, по неведомой мне причине, я пытаюсь сопротивляться и противостоять тому, чем на самом деле был увлечен и заинтересован — психоанализом.

А теперь все с самого начала и по порядку. Одна женщина свела меня с ума. Она заняла все мои мысли. Сейчас я уже могу об этом говорить. Выношу на ваш суд свои чувства и прошу о снисхождении.

С первого взгляда голова моя пошла кругом. Произошло это на первом курсе, была литература. От этого предмета я не ожидал ничего особенного, так как он являлся общеобразовательным, а не моим профильным. Мы сидели в аудитории всем потоком. Прозвенел звонок. Прошло уже пятнадцать минут, но никто не появлялся. Наконец дверь отворилась, и перед нами предстал преподаватель. Все тут же притихли. Молодая, стройная женщина в облегающем черном платье, на высоких каблуках, с ярко-красной помадой на губах и кожаным портфелем в руках проследовала к кафедре. Она разложила бумаги, окинула взглядом аудиторию, после чего сказала:

— Я люблю красное вино и пионы. Но ни того, ни другого преподносить мне не нужно. Я не приму, — и после небольшой паузы добавила: — до экзамена… Да, кстати, зовут меня Валерия Викторовна. Фамилия моя вам известна, она указана в расписании.

И дальше, не обращая абсолютно никакого внимания на вытянувшиеся от удивления лица студентов, она начала лекцию. Читала она нам… затрудняюсь назвать тему. Что-то о постмодернизме. Из-за яркого макияжа, красных губ и темного цвета волос, уложенных в каре, она казалась властной и неприступной, сексуальной и даже немного вульгарной. Но беглая речь, обильно сдобренная новой для меня терминологией, не оставила сомнений в ее компетентности и профессионализме. С занятия я вышел под большим впечатлением.

Пока шли лекции, беспокоиться было не о чем. Валерия Викторовна упивалась изложением материала и, казалось, ничего вокруг не замечала. Можно было просто сидеть и свободно за ней наблюдать. Мы ее немного побаивались, но за многие часы я успел привыкнуть к ее образу, движениям и манере говорить. Покою моему пришел конец, когда начались семинары. Если на лекциях я чувствовал себя в полной безопасности, то семинары стали настоящей надвигающейся угрозой. К тому же было очевидно, что в ближайшее время должно состояться личное знакомство с преподавателем. Тогда и наблюдать, и слушать будет она. От такой перспективы мне становилось не по себе, по телу пробегала дрожь, но, как я смог убедиться со временем, вовсе не от страха. Мое возбужденное состояние стало чем-то постоянным и закономерным.