Екатерина Кармазина - Время года — зима

Отложив книги в сторону, она отправлялась к дивану, заглянув под который, извлекала из-под него поленья. Они всегда там лежали. Ей было известно, что это материал для будущих фигурок и рамок. Тома уже легко могла различать породы дерева и знала, каков срок выдержки у той или иной деревяшки. Самым древним было полено из груши, его выдержка близилась к семи годам. Его Тома держала в руках дольше, чем все остальные. Груша не крошится. Эта порода дерева хорошо подходит для работы с мелкими деталями, например, с чертами рожиц у фигурок. Орех — самая твердая порода дерева, в работе с ним нужен специальный инструмент, так как сложности возникают уже при нанесении контуров будущего изделия. Знала Тамара, из какого состава получается насыщенный коричневый цвет изделия или светлый, почти желтый, под дуб. Все это в свое время ей рассказала Анна.

Мир творчества был для Томы однозначно привлекателен. Под чьим-нибудь четким руководством она с удовольствием занялась бы и резьбой по дереву, и рисованием, но никто ею не руководил. У Анны было своих дел по горло. А родители занимались наукой и не имели ничего общего с творческим началом. Оставалась литература. Здесь Томе никто не был нужен. Читала она много и с удовольствием. Но читать произведения, задаваемые в школе, ей мешало слово «надо». Одно дело читать просто для своего удовольствия, и совсем иное — по программе, для оценки. Это ей было не по душе.

Как-то им задали «Войну и мир» Толстого. Приступать к чтению Тамара не спешила. Время шло, а она только косилась на том огромной толщины, который стоял на полке. Когда на выполнение задания оставалось меньше недели, она взяла книгу в руки. Смекнув, что к чему, девочка уверенно перелистывала все главы о войне и внимательно вчитывалась в события, относящиеся к миру. На уроке Тамара была активна, в результате чего получила «отлично». Она осталась довольна собой и результатом своей «изобретательности». Данный метод она взяла на заметку, и в дальнейшем пользовалась им сполна. С тех пор целиком она не прочла ни одного произведения, заданного в школе.

Враги-учителя в школе не давали заниматься тем, чем хочется. Поэтому любое домашнее задание Тома выполняла кое-как, а порой не выполняла вовсе. Приходилось выкручиваться, где-то подглядывать, иногда списывать. Как правило, заработать «хорошо» вместо «неудовлетворительно» выходило. Так она и делала. Такова была ее стратегия. Успеваемость девочки была удовлетворительной. Большего от нее и не требовали. Родители предоставили ей полную свободу и в учебный процесс не вмешивались.

Тома вышла из поликлиники на улицу. Шел первый в этом году снег. Крупные хлопья кружили в воздухе. Уже стемнело. Люди быстрым шагом направлялись к станции и спускались в метро. Девушка остановилась. Воспоминания обрушились на нее, как снежная лавина. Она обернулась. Всего в нескольких метрах от поликлиники за забором начиналась территория больницы, на которой по-прежнему находилось невзрачное двухэтажное здание. В груди у нее защемило.

«Каждое утро изо дня в день я проезжала мимо, а сколько раз я бывала рядом!». Сердце застучало так, словно и не было всех этих лет, как будто это было только вчера! Отчетливо одна за другой всплывали детали. Она будто бы снова ощутила на себе внимательный взгляд Нины Дмитриевны, который не раз задерживался на ней, на застенчивой и крайне смущенной девочке.

«Где же мне теперь искать ее?! — в панике подумала Тома, — может, обратиться в отдел кадров? Давно это было, но должны же там храниться личные дела сотрудников! Мне бы узнать фамилию, и тогда у меня будет шанс! Тогда я начну поиск! Интересно, я даже не знаю ее фамилии… Ничего удивительного, при приеме фамилия фигурировала моя. А ее все звали по имени-отчеству».

Тома хлопнула себя по лбу. У нее же был номер домашнего телефона! Конечно! Ей вручили его лично со словами: «Звонить в случае чего». Она отправилась домой с настойчиво пульсирующей мыслью: «Телефон! Где-то должен быть записан номер телефона!» Тем временем внутренний монолог не смолкал: «Сколько хочется сказать! А тогда, что я могла сказать тогда? Чем могла заинтересовать? Нет, что-то же я все-таки говорила, порой даже без умолку! Интересно, что… Сейчас уж не вспомню. И дело вовсе не в памяти — в осознанности», — поймав себя на том, что разговаривает сама с собой вслух, девушка огляделась по сторонам и ускорила шаг.

Тома бросилась к стеллажу, ключи остались в двери. Перелистав все старые записные книжки, она все же отыскала запись. На страничке с буквой «н» было аккуратно выведено «Нина Дмитриевна». Была и фамилия.