Сергей Носов - Закрытие темы [сборник]

– Они не дали нам говорить, – продолжил рассказ тот, кто ростом повыше. – Они играли так громко, что слов не было слышно. Когда же закончились «Амурские волны», я подошёл к дирижёру и попросил не мешать проводить митинг.

– И знаете, что он ответил? – продолжил было тот, кто пониже, но тот, кто повыше, сам сказал:

– Он ответил, что сегодня суббота, и им предписано создавать атмосферу праздника.

– При чём тут суббота? – не без желания обратить на себя внимание громко воскликнул Олег Юрьевич.

– Разумеется, ни при чём. Они исполнили «Прощание славянки»…

– А мы развернули лозунги…

– Но публика…

– Но прохожие…

– Но те, кто оказался рядом и ничего не знал про митинг…

– Они окружили оркестр и стали слушать…

– А мы…

– А мы смешались в толпе…

– Представьте себе, мы смешались в толпе, и так оно вышло, будто мы для того и пришли туда, чтобы музыку эту послушать…

– Братцы, братцы, – воскликнул Олег Юрьевич, – про что вы тут говорите? В вас столько энергии! У меня завтра икра морских ежей будет. Записывайтесь, кто хочет.

Он многих знал в этой комнате, хотя и не близко, и не казалось ему, что запанибратничает. А потому был несколько обескуражен вопросом:

– Вы, собственно, кто?

Секретарь инициативной группы, сидевший в углу за столом и думавший (а в прошлом преподававший лечебную гимнастику), бесстрастно представил:

– Это художник-любитель Олег Егоров. У него вернисаж на втором этаже.

Олег Юрьевич не успел обидеться на «любителя».

– Ах вот оно что, – подошёл и заглянул в глаза Олегу Юрьевичу среднего роста человек подозрительно обыкновенной наружности. – Так вы, как я посмотрю, член общества «Память».

Олег Юрьевич испугался не на шутку.

– Господь с вами. С какой стати?

– Говорите прямо: вы за или против многопартийности?

– За, за! – заспешил Олег Юрьевич.

– Так это ваши берёзы?

– Где?

– Внизу!

– Там не только берёзы. Разве там только берёзы?

Но тут человек среднего роста и подозрительно обыкновенной наружности обнаружил потеплением взгляда рост своего благорасположения к Олегу Юрьевичу. Он сказал:

– Всё правильно. Я так. Весьма даже реалистично. Не люблю вычурности.

Олег Юрьевич оправдывался:

– Я и другие деревья пишу… Не только берёзы… Я вообще природу люблю…

– Ну ладно, ладно…

– Сосны, к примеру…

– Почём икра?

– Шесть рублей сто грамм.

– Отойдёмте в сторонку.

Дома, когда домой пришёл, дома-то совсем голова рассохлась. Чердак трещит – крыша плывёт. Олег Юрьевич надумал душ принять, но вот казус: под душем стоя, поймал он себя на том, что не помнит, как то называется, чем голову моют (да не мыло же!.. не мыло… на мыло, к слову сказать, талоны чуть позже ввели…). Шампунь! Скоро вспомнилось, и надо же… Хватило заминки трухнуть: никак начинается?

В порядке самоуспокоения рекультивировал Олег Юрьевич в своём утомлённом сознании ряд слов типа той же «рекультивации» и «дайджеста», и всё бы хорошо было, но отключили горячую воду. Больше искать слова не пришлось, они сами собой попрыгали с языка, да такие ёмкие, не в пример тем, родные, что Олег Юрьевич вконец успокоился.

За столом сидя, список просматривал – считал-пересчитывал, складывал, что перемножил, и брал от суммы процент, а выходило разное… Поесть захотел – не купил по дороге батон (вот ведь память!..) – с чем теперь камамбер есть, когда батон не куплен?

Пуст холодильник – и пусть, больше её поместится, но голова, голова, голова… головушка!..

Не говоря уже о политическом обозревателе.

Вот кто герой! Как он страдал, бедняжечка! И выстоял, выстоял – не сломился!.. Оказывается, в годы застоя их принуждали (это обозревателей-то политических) искать в зарубежной печати нужные отклики на советские инициативы, – они не хотели, сопротивлялись, а их заставляли насильно, а откликов было с гулькин нос; теперь же никто не заставляет, но откликов так много и такие они все хорошие, что он и сам, без приказов и распоряжений, рад обозревать их по зову совести.

Олег Юрьевич переключил на другую программу. Всё правильно: так он и думал. Тут Олега Юрьевича совсем скривило. «Пожелай, красавица, мне приятного аппетита, сегодня в нашей стране День Общепита».

Вроде как припев:

– Я скажу вам всем: я сегодня всё съем. Съем. Съем. Съем. Рушится образ врага.

Индюк. Его Индюком зовут, автора текста и лидера группы. Кликуха такая – Индюк. «Индюк ты индюк! Индюк, индюк, – скрежетал зубами Олег Юрьевич. – Индюк! – сам себя заводил. – Индюк!»