Лев Трутнев - Живи и радуйся

Через год или два баба Варя познакомилась с работником реки Дмитрием Венцовым – шкипером на пассажирском судне, родом откуда-то из Центральной России. Вероятно, большой души был человек: холостой, ни разу не женатый, а не остановился перед выбором, взяв в жены женщину с двумя малолетними детьми, а ведь в те времена недостатка в девушках не было. Так твой отец – Емельян Иванович Крупин стал Емельяном Дмитриевичем Венцовым. Вскоре по желанию или по распоряжению начальства Дмитрий Венцов перевелся в другую пароходную компанию, в верховья Иртыша – в город Зайсан, что в Казахстане (тогда вся теперешняя территория Казахстана была Россией). Там он до самой революции работал на реке, а потом уволился.

Где-то перед Гражданской войной баба Варя решила проведать родных и поехала в Крупянку. Как раз к этому времени вышел из тюрьмы и Иван Крупин, почему-то отсидев не полный срок, – может, когда началась смута, всех и выпустили из тюрем. Он и предложил бабе Варе начать снова совместную жизнь, ссылаясь на детей. Но она не согласилась. Тогда его родня выкрала твоего отца, а баба подкупила какую-то женщину и обманным путем вернула Емельяна.

В Гражданскую войну Иван Крупин ушел с белыми, и после о нем не было ни слуху ни духу.

Дмитрий Венцов был мужик добрый и мягкий характером. Соседи даже не знали, что твой отец и тетка были ему не родными. У них с бабой Варей родилось двое: Мария и Георгий. Георгий погиб в эту войну, а Мария жила в Казахстане, в деревне Карабулак, что в пятнадцати километрах от города Зайсана. Замужем она была за Кобышевым Титом Власовичем. Четверо детей у них родилось: Валерий, Сергей, Гоша и Владимир. Сергей погиб в двенадцать лет, схватив оборванный провод не отключенного электричества. Валера, Гоша и Владимир где-то в Казахстане – связей с ними нет.

Дмитрий Венцов умер в степи во время пахоты. Поехал он с Емельяном пахать. Отработали день, поужинали и, завернувшись в тулуп, уснули. Утром обнаружилось, что он мертвый.

Бабушка Варвара вышла замуж в третий раз за Сысоева Тимофея, у которого незадолго до этого умерла жена, оставив ему пятерых детей: Нюру, Петра, Николая, Федора и Ивана. Еще, будучи живым, Дмитрий Венцов говорил бабе: «Жалко Сысоева Тимофея – умерла у него жена, пятеро детей осталось, как он их поднимать будет».

Свели семьи: у Сысоева пятеро и у бабы Варвары четверо – девять человек да самих двое. Прошло время. Поехали как-то на мельницу Петр с Катей вдвоём, а по возвращении заявляют: «Мам, мы поженились…» Баба Варвара в слёзы, а Тимофей долго ругался, да что делать? Факт-то свершился. Емельян вернулся вечером, видит – Петр и Катя лежат на кровати вместе, спят. «Что это такое?» – спрашивает. Мать заплакала: «Поженились!» – «Ну, ну, давайте теперь я на Нюре женюсь, зачем далеко ходить – своих женихов и невест хоть отбавляй…» Но что сделано – то сделано, не поправить…

Все это было интересным, хотя и не совсем в русле моего желания, и я не перебивал, выстраивая из слов матери далекие образы, ход событий.

– Отец твой – Емельян, я его звала Мелей. – Впервые мать назвала отца так, как они общались друг с другом, и это было для меня путеводным лучиком в их душевные отношения, – окончил семь классов, хотя и не ахти какое образование, но заметное по тем временам. Он хотел учиться и дальше, но Тимофей Сысоев заявил бабе Варе: «Мой не будет учиться, а твой будет, как это?» Он имел в виду Петра. Но Петр учиться не хотел, у него другие мысли в голове ходили – недаром рано завлек тетю Катю. А Тимофей их уравнивал, прикидывая со своей колокольни. – Мать говорила не прерываясь, быстро работая спицами, видимо, и её затянули воспоминания. – Чтобы не раздувать в семье скандал, твой отец, под предлогом посещения родни, уехал в Сибирь, в Крупянку, к деду с бабкой. Какое-то время он помогал им по хозяйству. Как раз к этому времени в райцентре открылись курсы счетоводов, и Емельян стал там учиться. После окончания курсов его направили счетоводом в нашу деревню. Как-то в магазине к нему пристали деревенские верховоды. Дело дошло до драки, кровопускания из носа. А в это время в магазин вошел твой дед Данила. Он и заступился за счетовода. «Не годится, – сказал, – троим на одного», – и раскидал, как цыплят, нападавших, а Емельяна повел к себе домой умыться. Я и вышла полить гостю воды на руки. С той встречи и понравились мы друг другу. А было мне тогда семнадцать лет. – Матушка поглядела в окно, словно увидела там себя – юную, а может, и отца, или тот судьбоносный момент… – Стали мы дружить, – продолжила она, – а когда мне исполнилось восемнадцать – поженились. Меле – двадцать один, мне – восемнадцать. В тот же год мы поехали в Зайсан, решив там жить. Отец работал то учителем, то бухгалтером в разных учреждениях, а когда родился ты – ему предложили место бухгалтера на таможни. Она находилась в горах, на таком же расстоянии от Зайсана, как мы сейчас от города. Километрах в двух от таможни располагался погранотряд. Через границу шел товарообмен, который контролировали пограничники. Вьюки с товарами везли на верблюдах. Из иностранцев там проходили китайцы и татары, звали их господами. Они ночевали на таможни, но близкий контакт с ними не допускался. Отец как-то выпил вина с приезжими, и кто-то доложил, что бухгалтера приглашают заграницу работать. Его вызвали в погранотряд и строго предупредили: «Чаем их угощай, сам пей с ними чай, а вино – не смей!»