Дина Рубина - Наполеонов обоз. Книга 2. Белые лошади

Стах приподнял ладонью голову старухи, отметив, какой та стала лёгкой, дал попить… Она и пила, продолжая сверлить Стаха своими пристальными чёрными глазами из-под мужиковатых седых бровей. Горло его перехватило, он подумал: она всегда смотрела так требовательно, будто ожидала от него каких-то невероятных, из ряда-вон-успехов… исполнительских и прочих. А он ни черта этих ожиданий не оправдал.

– Если коротко, – продолжала Вера Самойловна невозмутимо, будто они по-прежнему сидели в её комнате и она просто рассказывала очередную историю, пришедшую на память. Вот только голос её ослаб и осип и она чаще останавливалась, чтобы вдохнуть, и вдыхала судорожно, коротко, жадно. – На его счастье, Малка возвращалась домой от каких-то… родственников, не то соседей, и нашла его на крыльце – буквально споткнулась об него. Он еле дышал, показал знаками, где беда: мочиться не мог вторые сутки. А в тепло-то, в дом обмороженного тащить нельзя. Так она что: молодчина девка, скажу тебе, – прямо там рассупонила его отрепья, вытащила его «петушок» и снегом принялась энергично оттирать. Мало-сексуально, но эффективно… Короче – спасла парня! А потом уже его втащили в дом и выхаживали месяца два, и таки выходили – ошмётки Великой армии тогда уже были за Неманом… А «петушок» его спасённый после пригодился, ибо наш герой, вылеченный и откормленный, на Малке успел жениться и очень скоро сделал ей ляльку, вот этого самого Симона.

– Чушь! – возмутился Стах. – Всё не так! Батя не так рассказывал! При чём тут местечко и Вильно, и какой-то литейщик? Аристарх Бугров появился в Алфёрово, женился на дочери управляющего имением, и…

– Это всё потом, – слабо отозвалась Вера Самойловна. – В Алфёрово он вернулся за притопленным баулом, и не сразу, а только когда Малка умерла родами. Там всё описано. Две страницы сплошного рыдания: «Моя нежная супруга, в ком высокая душа сопутствовала женской прелести, покинула меня в три дни, не приходя в сознание, ни единым взором своим не увидев прекрасного младенца, коего в муках произвела на сей жестокий свет…» Женился-то, выходит, не из благодарности. Выходит, искренне полюбил спасительницу.

Стах сидел, в замешательстве, в досаде уставясь на старуху.

– Ты сердишься? – спросила она. – Чего нахохлился? Тебе кого в предки хотелось – Кутузова? Может, генерала Раевского – героя, полководца, который смерти не боялся, а боялся, чтоб Наполеон не дал вольную его крепостным рабам?

– Не порите ерунды, Вера Самойловна!

– Вообрази того пацана, его ситуацию, – тяжело дыша, прошептала она. – Его послали с тайной миссией; на нём неслыханные сокровища, которые вывезти из страны он не может; к тому времени, как приходит в себя, кампания проиграна, остатки Великой армии выведены за Неман… Твой предок просто застрял в России, увяз… В то время тьма-тьмущая французов позастревали в русских городах и деревнях – их потом нанимали в гувернёры, ведь русская аристократия продолжала говорить по-французски и преклоняться перед французской культурой – читай Грибоедова, «Горе от ума»… Но этот парень… он был особый, заковыристый человек и, когда Малка умерла, живенько понял, что не стоит связывать себя с местечком… со всем этим затхлым униженным еврейским миром черты оседлости… Да-да: стремительный и умный, вывёртливый человек. А русский язык знал ещё по знакомствам отца с какими-то путешественниками и русскими врачами в Венеции. Потом отточил его с пленными русскими. Думаю, из-за акцента выдавал себя за поляка, что логично… Да он за кого хочешь мог себя выдать. Ну и, не забывай: ему достаточно было продать один перстенёк, или подвеску из того баула, чтобы прослыть человеком богатым… Тогда фунт золота стоил 184 рубля, а корова – 55 копеек. Так всё и вышло… А новая жена, та, которая в Арфёрово… она выкидывала раз за разом… И когда стало ясно, что наследника от неё не дождёшься… Да и сокровища – как их в доме держать? Тут и с супругой объясняться, и от прислуги комоды запирать – не с руки, одним словом. Он и проделал этот финт: отвёз баул в то местечко под Вильно – тестю, меднику, которому только и доверял. А оттуда уж привёз в Алфёрово единственного наследника, трёхлетнего сыночка Шимона, то есть Симона, ну, понятно-дело – Семёна…

Вера Самойловна прикрыла глаза, медленно сглотнула и умолкла.

– И… что? – нетерпеливо спросил Стах, – дальше-то…

Старуха качнула головой. Она явно устала от стольких произнесенных слов. Ослабела.