Мария Воронова - Судьба без обязательств

Георгий разглядывал то натертый до блеска дубовый паркет, то причудливые гипсовые завитки капители и представлял, как двести лет назад здесь прогуливались, шурша кринолинами, дамы, а мужчины в тесных сюртуках раскланивались с ними.

«И были они в точности как мы, только одежды разные. Им тоже казалась любовь вечной, а прошло время, и следа от них не осталось. Всех уравняла смерть своей косой, и счастливых, и несчастных… Горькие мысли лезут, но оно всегда так. Где любовь, там и смерть. Сладкая парочка – любовь и смерть, а вернее, две стороны одной медали».

Тут Георгий понял, что Анина мать обращается к нему, и отвлекся от философских дум.

– …мы были буквально шокированы, Георгий, когда узнали, что вы служите в милиции, – щебетала Тамара Васильевна, – ведь у Полиночки в фирме уже место было для вас готово, и она возлагала на вас большие надежды.

Георгий изобразил что-то вроде офицерского поклона.

– Открою вам маленькую тайну, – продолжала мама Ани, – Полина тогда сильно рассердилась, потому что найти вам замену оказалось весьма непросто. И ваша мама, Георгий, пережила много неприятных минут, она была просто в ужасе, а я ее убеждала, что все не так уж плохо. И оказалась права!

– Безусловно, Тамара Васильевна!

– Да, сейчас полицейские считаются элитой, но тогда… Я просто не представляю, что могло заставить вас, Георгий, с вашим-то интеллектом и памятью, нырнуть в ту клоаку. Слава богу, нам никогда не приходилось сталкиваться, но я знаю, что в те годы там царила полная разруха.

Георгий улыбнулся. Аня отступила, видимо, давая понять, что непричастна к маминому любопытству, и делала вид, будто изучает фотографии артистов.

– Это закон физики, – развел руками Георгий, – Тамара Васильевна, чтобы взлететь к высшей точке, ускоряться надо из точки нижней, а не из середины.

– А вы рисковый человек! – Анина мама кокетливо погрозила ему пальцем. – Впрочем, я всегда знала, что вы не пропадете, еще с тех пор, как вы мальчиком приходили к нам в гости вооруженным до зубов. Уже тогда было понятно, что мирная карьера адвоката не для вас. Но все же милиция…

Третий звонок избавил его от необходимости оправдываться. Георгий повел своих дам в зал.

Спектакль оказался в точности так плох, как он и предполагал, но Георгий не скучал, потому что рядом была Аня. Он смотрел, как блестят ее глаза в темноте зрительного зала, переводил взгляд на руки – тонкие, с длинными хрупкими пальцами. Аня неподвижно держала их на коленях.

Иногда она слегка склоняла к нему голову и еле слышно спрашивала: «Ужасно, да?» – и именно тогда, когда это было действительно ужасно. Георгий кивал, и они вместе, как заговорщики, косились на Тамару Васильевну. Та сидела с прямой спиной и внимательно смотрела на сцену.

Он надеялся, что в антракте кто-то предложит уйти, но дамы твердо были намерены держаться до конца, а когда в буфете встретили знакомых, семейную пару лет шестидесяти, и те восхитились оригинальной трактовкой, Георгий понял, что сидеть ему не пересидеть.

Вдруг вспомнилось, как он, будучи в командировке, ходил на эту же самую пьесу в местный театр, и там как-то обошлись без оригинальной трактовки, обнажения сущности и прочего высокого искусства. Сделали все по старинке, некая условность декораций происходила скорее от скудости бюджета, чем от дерзости художника, и за весь спектакль никто ни разу даже не разделся, и однако постановки элитных режиссеров слились в сознании Георгия в один серый ком, а тот простенький спектакль остался ярким и приятным впечатлением.

Но вслух он этого говорить не стал, не хотел быть мальчиком, кричащим «а король-то голый!», поэтому обошелся эвфемизмом про смелую трактовку, и за спиной супругов поймал озорной Анин взгляд.

После спектакля он отвез сначала маму, потом Аню, и снова девушка на секунду задержалась на пороге, но Георгий растерялся, замешкался, и пауза затянулась так, что просить о чашке кофе стало уже неудобно.

Чувствуя себя идиотом, Георгий поцеловал девушке руку и ушел, договорившись о встрече в выходные.

Дома ждал сюрприз: когда Георгий, стараясь не шуметь, отпер дверь, ему навстречу вышла Люся.

«Какого хрена?» – чуть не вырвалось у него.

– Ну, слава богу, вы дома. – Люся хлопотливо вытерла руки полой фартука.

Зачем она его нацепила среди ночи? Георгий молча снял куртку.

– Вас ужином покормить?

– Спасибо, сыт.

– Ну смотрите сами, я там все оставила, если кушать захотите.