Олег Рой - Верь в меня

И Вишняков пришлось пожать руку, которая совершенно по-свойски была ему протянута. Ладонь оказалась сухой, крепкой и на удивление надежной по ощущению.

Потом Денис снова перевел глаза на папку, перевязанную белой тесемкой. Да, это действительно была отпечатанная на разных принтерах в разные годы рукопись его романа «Дьявол в сердце ангела», точнее разрозненные ее куски, наработки, отрывки. Все же каким способом она сюда попала?..

– Ну-ну, не криминальным, – мягко улыбнулся его визави. – Примерно так же, как к Воланду попала сгоревшая рукопись Мастера. Хорошо, что твоя работа цела. Всего лишь не дописана…

Вишняков почувствовал, как неприятный холодок, словно змея, пополз по спине вдоль хребта. Денис ничего не смог поделать с этим ощущением.

– Я, безусловно, помогу тебе, – продолжил серьезно незнакомец, не сводя глаз с писателя. – Но только в том случае, если ты согласишься пересмотреть идею книги, как говорится, на корню. Маргарита права. Видишь ли, ты не совсем правильно понял сюжет, который я тебе подсказал.

– Прошу прощения, – даже поперхнулся от неожиданности Денис. – Но при чем тут вы?

– «Ты», – кротко поправил мужчина, но даже в этой его кротости сквозило нечто, от чего мороз шел по коже. – Помнишь тень на стене? Это был самый первый миг, после которого твое писательское воображение заработало в определенном направлении, верно?

Еще бы Вишнякову не помнить этого! Ведь этот миг стал отправной точкой всей его дальнейшей жизни, если вдуматься. Он изменил судьбу писателя, определил весь ее ход. В тот миг Денис подумал, что, возможно, появление этой тени было важнейшим событием его жизни, даже, пожалуй, важнее, чем знакомство с Мирославой. Воспоминание о Мире почему-то неприятно кольнуло, словно она была не к месту в цепочке его рассуждений. Но жена есть жена, а что важнее для мужчины, чем выбор дела своей жизни.

Денис плотно сжал губы, чувствуя гнев. За свой выбор он заплатил сполна, терпя и насмешки тестя, и немые укоры Миры – хотя та никогда и полусловом его не укоряла. Но он, Денис Вишняков, был готов отстоять свой выбор перед лицом равнодушного, непонимающего мира…

Даже если для этого придется изменить фабулу романа?

– А ты разве не узнал меня? – продолжал мужчина, улыбаясь. – Это ведь я главный герой твоего романа!

Денис ошарашенно уставился на собеседника:

– Как… Вы… ты…

– Да, он самый, – доброжелательно кивнул тот. – Настоящий, без обмана. Но сейчас не об этом. Помнишь свои ощущения от того дня, когда это случилось с тобой впервые?

Память немедленно перенесла Вишнякова в те далекие годы и довольно безжалостно погрузила в пережитые ощущения эйфории, которая складывалась из сладкой жути и восторга. Тень на стене! И не просто альтер эго, как у Шварца, бери выше! Он буквально задыхался несколько дней, пока лихорадочно переносил на бумагу планы, идеи. Не спал ночами, опоздал на несколько пар, некоторые прогулял, схлопотал нагоняй от руководителя курса – тогда к прогулам студентов еще относились строго, куда серьезнее, чем сейчас.

Окружающие буквально шарахались от Дениса, от его всклокоченного вида и отрешенных покрасневших глаз. Даже Мишка крутил пальцем у виска, а к Мирославе Вишняков и носа не показывал. Дня через четыре слегка отпустило, он опомнился и постарался упорядочить свою жизнь – наверстал упущенное в учебе, благо наверстывать пришлось не так много, повинился перед преподавателями, принес букет Мире…

– И не думай, что у тебя опять поплыла реальность, давай без этих… прости меня, дамских штучек, – внимательно глядя на него, заметил «друг с той стороны». – И давай-ка отсюда исчезнем. Переместимся в более приятное место.

Последовал неожиданный, но мягкий толчок, точно под ними дрогнул пол кабины лифта, и Вишняков немедля почувствовал, как лицо его обдувает ветерок с явным солоновато-горьким, морским привкусом. Действительно, невдалеке тихо плескалось ласковое море, лениво шевелили пышными султанами крон пальмы, приглашающе белели столики под полосатыми тентами; вдоль тротуара голубели скамеечки со спинками… Уютно и обыденно покрикивали чайки, по набережной прогуливались люди, слышался негромкий смех, обрывки чужой грассирующей речи, откуда-то даже доносилась нежная, журчащая мелодия, и знания французского хватило Денису, чтобы понять, что в песне женщина предлагает неизвестному мужчине раздеть ее. Все это было так уютно, по-домашнему просто, что Денис оторопел.