Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

— Давай грузить всё и сваливать.

— Опять… провалимся… — Юрка дышал тяжело, — с грузом-то…

— Провалимся — будем выбираться, а так околеем скоро.

Они погрузили Удава на снегоход и закрепили…

Юрка сел в обычное пассажирское положение, и Влад рванул на полном газу. Юрка понял: Влад хотел на скорости проскочить все снежницы.

Пока мчались по озеру, Серов потихоньку молился, чтобы выдержал сучий лёд… чтобы добраться до берега.

Выдержал! Через три минуты они были на берегу и, не делая остановки, сразу рванули в посёлок. Оба знали: сырые унты и сырые ноги через полчаса превратятся в ледышки — и тогда…

Они мчались, а унты и штаны покрывались ледяной коркой, но для начала это было даже хорошо: корка защищала от набегавшего морозного воздуха. А ещё через пару минут Юрка почувствовал, что не надел рукавицы и у него совсем сырые перчатки, но останавливать Влада не стал. Зинчук остановился сам; у него тоже были только тонкие перчатки.

— Они всё равно бы нас хватились! — уверенно сказал Юрка, надевая рукавицы.

— Угу… — промычал Влад. — Сел?

И они опять помчались по дороге.

Ещё через пятнадцать минут въезжали в партию.

Дверь открыл пьяный Гришка:

— О! Вернулись… А чё т-так припозднились? Мы вас уже час ж-жём!

— Брательник! — Славка ворвался в гараж и лез обниматься к Юрке. От него густо пахло водкой. — Вернулись! Ну что, проперделся?! — хлопал он Юрку по плечу. Потом наконец рассмотрел лёд на унтах и штанах и переполошился: — А чё это вы сырые все? А? И во льду? Чё случилось-то?

— Провалились мы, — слезая с «Бурана», буркнул Влад, — в снежницу. — И, повернувшись к Юрке, кивнул в сторону Гришки и старшего: — Эти бы нас поехали выручать, да?! Эти?! Ур-р-р-роды!

Зло рассмеявшись, Влад зашвырнул мокрые перчатки в угол гаража и ушёл в партию.

— А чего он? — обиделся Гришка.

— Да так, настроение хреновое… Зуб, наверное, болит. — Юрка отправился вслед за Владом. Сзади семенил пьяный брат и всё пытался узнать, что случилось и почему у Влада болит зуб.

Через четверть часа они сидели на кухне и пили вместе со всеми водку, ноги при этом держали в тазике с чуть тёплой водой. Ноги отходили, и если бы не водка, то можно было бы выть от боли. Пальцы побелели и не хотели слушаться.

— Э! — мычал пьяный Колганов и лез с рюмкой к плачущему Славке.

— …Фигня всё это, — махал руками Казаев. — Вот у меня…

— Заткнись! — оборвал его Влад. — Заткнись и налей ещё.

Налили. Юрка выпил, откинулся на спинку стула и вдруг со всей ясностью, со всей неизбежностью свершившегося осознал, что больше он не хочет работать в этом коллективе. Что-то с ним случилось. Что-то неправильное. Это — уже не тот коллектив, который четыре года назад, если бы потребовалось, готов был не раздумывая ночью в тридцатиградусный мороз идти выручать никому не известных латышей. Мастерство не пропьёшь… Кажется, они что-то пропили. Пора было разбегаться…

Через полгода — в декабре, перед самым Новым годом — Юрка, по приглашению заместителя генерального директора по земельным вопросам Дмитрия Михайловича Козырева, перешёл в «СеверАСУнефть».

Закончилась Юркина полевая-кочевая жизнь. Летом следующего года он ещё раз поработал в отпуске на полевых в родной партии — пригласили его на радиолокацию, пока Влад и Славка находились в отпуске. Но это уже так… отголоски. Этап жизни был окончен. Начиналась новая — совсем другая, обыкновенная жизнь.

98-й начался с деноминации.

Она не стала ни для кого сюрпризом, её давно ждали, она была объявлена ещё в августе 97-го.

Сюрпризом деноминация не стала, но неприятные последствия оставила. Убирали три нуля, и цены округлялись до рублей — от копеек все давно отвыкли. Если пачка сигарет стоила раньше 2500 рублей, то в новых ценах ей «2.50» никто не назначал, сразу поднимали до трёх рублей. И так во всём. Сколько в процентах потеряло население на этой деноминации, никто не оценивал, а если и оценивал, то не публиковал.

Вообще, с деньгами ситуация складывалась непонятная. Цены на нефть — главное богатство Русского Севера — упали за 97-й в два раза, ликвидности в стране катастрофически не хватало, правительство искусственно удерживало цены на валюту, а народ, ещё не понимая твёрдой обратной зависимости цены на валюту от цены на нефть, недоумевал: куда пропали доллары и почему дорожают импортные товары? А доля их на Российском рынке после 93-го неуклонно росла, вытесняя собственные товары. Даже колбасу. Даже макароны. Даже водку!