Александр Молчанов - Коммунист

Борисов взял револьвер и почувствовал, как он удобно лег в руку. Как будто всегда был в руке.

— Надо бы пройти по вагонам, собрать красноармейцев, — сказал Забеля встревоженно.

Борисов покачал головой.

— Не годится. Пока будем искать подкрепление — они остановят поезд. У них могут быть сообщники.

Борисову вдруг стало весело.

— Идем, — сказал он Забеле.

Они двинулись к кабине машиниста.

Прошли несколько шагов — послышались выстрелы.

Их заметили.

Борисов поднял пистолет и выстрелил несколько раз, почти не целясь.

— Бегут! Бегут! — крикнул Забеля.

Борисов выглянул в окно и увидел, что двое из «артельщиков» спрыгнули с поезда.

Он вбежал в кабину машиниста и видел лежащего на полу человека, который зажимал рану в боку. Увидев вошедших, он потянулся к своему револьверу, лежащему тут же, на полу, но Забеля подошел и пнул его ногой, загоняя под топку.

— Кто такой? — спросил он строгим голосом.

— Вам конец, — сказал раненый, — мы люди атамана Шестопалова.

— Бандиты? — нахмурился Борисов.

— Почему бандиты? — обиделся раненый, — мы есть бойцы интернациональной анархистской армии, сражаемся против большевиков за мировую революцию.

— Как же запутались люди, — покачал головой Борисов.

Однако закончить разговор им не удалось.

— Товарищ Борисов! — крикнул Забеля, глядя в окно, — они дорогу перегородили.

Борисов выглянул и увидел — на рельсах громоздилась баррикада из поваленных телеграфных столбов.

— Надо остановить поезд.

— А как его остановить?

Борисов посмотрел на рычажки и колесики, схватился за какой-то, дернул — послышался свисток.

На полу хохотал и плевался кровью раненый.

Через секунду поезд на полном ходу врезался в баррикаду и сошел с рельсов.

Борисов не удержался на ногах — упал и ударился головой о железный короб для угля.

8

Железная громада поезда высилась над насыпью, как тонущее в волнах судно. Вагоны завалились набок, стальные колеса по ступицы увязли в песке. Кругом валялось битое стекло. Отовсюду слышались крики и жалобные стоны.

Первыми из перевернувшегося поезда выбрались несколько красноармейцев.

И тут же упали, сраженные пулеметной очередью.

Пассажиры затаились, более не решаясь покинуть вагоны.

К поезду подошли несколько вооруженных человек, у одного из них было в руках черное знамя.

— Шестопалов, — испуганно прошептал кто-то из пассажиров.

Люди Шестопалова выгоняли пассажиров из вагонов. А вот и сам командир интернациональной анархистской бригады — толстый, лысый, мордастый, усы в поллица. Атаман Шестопалов.

— Граждане, — обратился к пассажирам Шестопалов. Голос его не удивление высок и пискляв, — те, кто добровольно сдаст имеющиеся ценности, оружие и провизию, будут отпущены с миром. Конечно, кроме большевиков.

Какая-то женщина в цветастом платке вздохнула с облегчением:

— Берите все, только не убивайте. Хочется жить очень.

Раненого достали из кабины машиниста. Он отчаянно ругался и бил рукой тех, кто ему помогал, стараясь дотянуться до их лиц.

— Больно, черти! Не шатайте!

Потом показал на поезд.

— Там два коммуниста. Убить надобно.

Его положили на траву.

Один из тех, кто его нес — коренастый, чернявый морячок в тельняшке, вытащил маузер из кобуры и двинулся к вагону.

— Убьем, убьем, — сказал он, успокаивающе.

Вошел в вагон и столкнулся лицом к лицу за Забелей. Поднял было маузер, но Забеля успел первым — схватил его за горло одной рукой, принял из другой руки маузер и аккуратно, не поднимая шума, положил на пол.

— Уходим, не прощаясь, — сказал Борисов и показал в сторону хвоста состава.

Они пошли через накренившиеся вагоны, ступая по битому стеклу и держась за сиденья. Но не прошли и двух шагов, как послышались выстрелы — шестопаловцы их заметили.

Послышался женский крик — попали в живот той женщине в цветастом платке, которая жить хотела.

Упала, застонала, забилась. Покачали головами бойцы интернациональной анархистской армии — эх, вот какая незадача. Надо бы добить, чтобы не мучилась зря. Да патрона жалко. Добили прикладом.

Тем временем Забеля и Борисов дошли до конца состава и сиганули в лес.

Вслед неслись крики, свистки, выстрелы.

Пули срезали ветки над головой. Отстали, однако.

9

Долго шли через лес. Стемнело. Заночевали.

— Надо разжечь огонь, — решил Борисов.

Наломали сухих веток, нужна была бумага на растопку. У Борисова во внутреннем кармане обнаружилась афиша с портретом Дианы де Шарман. Он оборвал бумагу по краям афиши, а сам портрет сохранил. Разожгли огонь. Сидели у костра, разговаривали.