Татьяна Тронина - Моя дорогая

– Вы давно с Олей знакомы?

– О, тысячу лет… С детства. Мы всем говорим, что мы не подруги, а компаньонки, но мы все же подруги. Вдвоем проще.

– И вы не ругаетесь, не ссоритесь?

– Нет. То есть иногда спорим, выясняем отношения, да, но не до крика, не до обидных слов!

На аллеях маленького парка было пусто, лишь в центральной части, у клумбы, стояли две мамочки с колясками, о чем-то оживленно беседовали, да в стороне, на лавке, сидели шеренгой какие-то тихие подростки, уткнувшись в свои смартфоны. Цвели липы, сквозь трещины в плитах, под ногами, пробивалась трава.

– В сущности, у нас с тобой много общего. Мы работаем с людьми, а это, знаешь, очень непросто, – заметил Филипп. – А что там, кафе? Посидим?

В конце парка, ближе к другим воротам, ведущим на соседнюю улицу, располагалось летнее кафе под полотняными шатрами.

– Я тут обычно беру шоколадный коктейль.

Они сели за столик, официантка принесла меню, произнесла заученно-вежливо:

– У нас большой выбор крафтового пива…

– Нет, спасибо. Ты коктейль, а еще что?

– Все.

– Нам, девушка, два шоколадных коктейля.

Официантка ушла. Надя сидела напротив, с улыбкой глядела на него.

– Что ты?

– Ты не пьешь пиво?

– Ты удивлена?

– Да.

– Во-первых, я за рулем. Во-вторых, я вообще не пью. И не пил. А то есть такие товарищи – я не пью, я не пью, а потом выясняется, что он на самом деле закодированный алкоголик. Да, и я не курю. Я нетипичный медик, – признался Филипп.

– Это здорово!

– Ну как сказать, не все понимают… Моя мачеха умерла от последствий алкоголизма, причем у меня на руках. Я все это примерно знаю. Как это будет, до каких нехороших симптомов может докатиться. Как поначалу у пьющего эйфория, подъем, веселье и страсть, а потом, спустя какое-то время (у кого-то на это уходят десятилетия, у кого-то годы или даже месяцы), начинают отказывать все органы, отключаются потихоньку…

– Мачеха?

– Да. Мама, которая родная, умерла, я ее не помню. С мачехой у нас долго не складывалось, но потом… Потом мы с ней стали друзьями.

Надя вздохнула. Вопросов не задавала, судя по всему, Катрина успела ей что-то наболтать. Ну да ладно, что такого?..

Официантка принесла на подносе коктейли.

Надя отпила, отставила бокал в сторону. В этот момент на фоне темной листвы девушка выглядела особенно красивой, яркой. Филипп рассматривал Надю, словно картину в музее – редкую, кисти известного мастера, до этого момента доступную лишь по репродукциям.

– Завтра у меня смена, а вот послезавтра пойдем куда-нибудь? – спросил Филипп.

– Можно, – спокойно, но с готовностью ответила она. – В кино?

– В кино!

После кафе они опять принялись бродить по парку и говорили обо всем на свете – то перебивая друг друга, то напряженно слушая собеседника. Потом Наде позвонила какая-то клиентка, спросила о заказе.

– Да-да, жду вас завтра, как и договаривались, Вера Васильевна! – Она нажала кнопку отбоя. – Ой, мне пора. А то я не успею закончить работу к сроку.

– Тогда до послезавтра?

– До послезавтра.

Весь следующий день Филиппу было не до лирики – смена выдалась тяжелая. Много вызовов: поскольку стояла жара, с трудом переносимая хрониками, обострялись их болячки; потом выезжали на аварии, правда, к счастью, без тяжелых последствий. Одна, под вечер, особенно запомнилась: у набережной опрокинулось дорогое авто, девушка-водитель поранила ногу, у пассажирок – подружек неловкой водительницы – ушибы и ссадины. Все пьяные, веселые, ничего не слышали и не реагировали на просьбы врачей.

Девушка с рваной раной на ноге принялась звонить своему бойфренду:

– Стас, угадай, где я? Нет, не в клубе… Мы с девчонками в «Скорой», вот прямо в машине «Скорой помощи» едем, у меня кровь хлещет… Да, все по-настоящему, я не шучу! Приезжай за мной и привези коньяк с собой, слышишь?..

Следующий вызов – ножевое ранение. Прибыли раньше полиции. Пьяный муж ударил ножом жену. Крови было много, Филипп устремился женщине на помощь, но тут муж, до того хмуро сидевший в углу, бросился наперерез. Филипп ударил его под дых, Усольцева быстро связала мужику руки бинтом. Филипп остановил кровотечение у женщины, и вовремя, кажется, еще немного – и она истекла бы кровью. Тут прибыла полиция, мужика скрутили, потащили в отделение.

– Коля!.. – заплакала жена. – Отпустите его, он не виноват.

– Вот дура! – с отчаянием произнесла Усольцева. – Ты ж молодая, еще найдешь себе нормального…

– Поехали, дамочка, в больнице вас заштопают, – скомандовал Филипп. – А ты, гражданка Усольцева, напарница моя дорогая, не рви сердце, не поможет эта лирика, бесполезно.