Андрей Ангелов - Живая Книга

— Женщины от меня на восьмом небе, – скосил хитрые глаза на соседку.

Дурацкая фраза и прозвучала дурацки. Реакция Риты мучительно выбрала, какую эмоцию родить и надо ли её вообще рожать.

— Продайте мне душу, и я брошу мир к вашим ногам, – предложил лукаво доктор. Разведка боем – неплохой метод призыва в койку скромняжек. Жизнь этому не учит, а жизнь это настоятельно советует.

Девушка впервые открыто глянула на соседа по столу. Бутербродов обаятельно улыбался.

— Ты интересный, но странный, – прямо заметила Рита.

Женщины очень много времени тратят на то, чтобы мыслить… думать о том, чего нет. Вот когда я тебя трахну – тогда и будешь думать… зачем создавать сложности ещё до их появления? – так привиделось Андрею Васильевичу. А вслух он сказал:

— Хочешь со мной погулять по тенистой роще? Тут классная роща неподалёку. Честно говоря, не люблю шумные компании… Вижу, что ты тоже…

Если мужчина клеит девушку – то цель у него только одна. Если, каким-то образом, цель всё же окажется другой, то это не мужчина. Но оставим чудесам общаться с чудесами…

— А мне не будет с тобой скучно? – спросила Марго. Незатейливый тест, на самом-то деле. И незатейливые ответы тут не принимаются, об этом знает и анкета, и анкетируемый…

— Мир, конечно, прост, но не настолько, – отреагировал Андрей Васильевич. – Минуту назад я хотел тебя обнять, но помешала твоя сестра. А в тенистой роще сестры не будет…

— Угу, – согласилась Рита в раздумье. – Один нюанс: я честная девушка. Поэтому ты не будешь пытаться меня обнять, поцеловать и всё такое… – Она строго посмотрела на ловеласа. – Если обещаешь это, то я пойду с тобой в рощу.

Для мужчины «игра в обещалки» – неизбежная рутина. Это как два пальца, безусловно…

— Не вопрос, – тонко улыбнулся доктор. – Ты погоди минуту, – он встал. – Возьму куртку, в роще может быть прохладно.

Как только врач отошёл – к сеструхе подсела Ириша. Губки бантиком, бровки домиком, – от любопытства.

– Ну, Ритка, о чём болтали?

— Да так… – задумалась Маргарита. – Ты мне хоть скажи, кто такой Андрей Бутербродов?.. Вижу, что симпатичный и обаятельный, но… кто он по жизни?

Женщину всегда интересует твердое мужское плечо. В отличие от искусственного члена его ещё не изобрели. А кто тебе более откровенно расскажет о моральных качествах самца, чем сестра? Ну если только мама, но её сейчас рядом нет.

– Андрюха – первый в городе доктор по женским болезням! – торжественно изрекла сеструха. – Рекомендую его, Ритка, крайне рекомендую… Классный мужик, и член большой!

— Ты что, пробовала!? – с внезапной горячностью перебила Марго.

– Я мужу не изменяю! – гордо ответила Ириша. – Посмотри на его ширинку, и сама всё поймёшь.

— Не имею привычки смотреть на мужские ноги, – усмехнулась сестра.

— Чего, чего!? – удивилась Ириша и… её осенило: – Эй, Ритка, ты что, запала на Андрюху!? Точно запала, глазки блестят!

Очевидная правда. Есть такое понятие. Его никуда не деть, с ним надо просто жить. Если правду скрыть не получается, то надо смириться.

— Забавный парень, – сухо улыбнулась Маргарита.

***

Пока веселье в саду шло своим ходом, в пустом хозяйском кабинете, погруженном в полумрак, висела тишина. А также стояла, лежала и плавала… Вдруг дверцы книжного шкафа сами по себе распахнулись! В ужастиках бывает паранойя и покруче… С верхней полки на паркет вывалилась чёрная книжица, восхищавшая Бутербродова необычной иллюминацией.

— Кххх… – послышалось кряхтенье. У книжки отросли толстенькие ручки и ножки. Она отжалась на пальцах, вскочила, и подобно заядлому бегуну, припустила по комнате.

Книга миновала кабинет, быстренько одолела гостиную с круглым столом посредине, и оказалась в прихожей. Как гимнаст со стажем, вскарабкалась на полку для обуви (на ней – пакет с тесемочными ручками). И прислушалась!

— Стук… тук… тук… – топали чьи-то ботинки 45 размера, по крылечку. Распахнутая дверь явила Бутербродова. Книжка тут же скользнула в пакет, и прикорнула там, тихо посапывая. Андрей Васильевич не спеша взял пакет, достал синюю ветровку… Чуть постоял и размыслил вслух:

— Даст или не даст? – заморачиваться, впрочем, не стал.

Небрежно бросил пустой пакет назад. С сухим треском он опустился на полку, тесемочные ручки заколыхались.