Владимир Минач - Избранное

Было необходимо отделиться от тех, кто был слишком скован классовой ослепленностью, но особенно важно было искать союзников. Ни коммунисты, ни рабочий класс в одиночку не были способны на такой грандиозный исторический акт, каким должно было стать вооруженное восстание. Было необходимо завоевать позиции, удерживаемые антифашистской буржуазией в экономике, административно-хозяйственном аппарате и армии. В этом заключался подлинный исторический смысл Рождественского договора, временного целевого союза рабочего класса и антифашистской буржуазии [68] Рождественский договор — подписан в 1943 году, явился программной платформой V подпольного руководства КПС. .

И хотя внутри этого союза не прекращались споры и разногласия, он все же оправдал себя в Восстании и в первые месяцы после освобождения. Он оправдал себя особенно в организации низовой работы, в местных и районных условиях. Буржуазия полностью скомпрометировала себя на руководящих военных и политических постах. Она жаждала перемен и немало сделала для их осуществления. Но ее устраивали только те перемены, которые не затронули бы классовую структуру, не посягали на сущность ее классовых привилегий.

Неустойчивость антифашистской буржуазии, объясняемая ее противоречивой классовой задачей в революции, отражается как в отдельных характерах, так и в общем характере ее политической и военной деятельности. Военное командование вело войну трусливо, Голиан, пожалуй, никогда не верил в военный успех Восстания. Когда 5 сентября Ференчик [69] Ференчик Й. (1888—1950) — католический священник, соратник Тисо, депутат Словацкого сейма с 1935 года. вернулся из Москвы, он сказал ему: «Не разбирай рюкзак». Одной ногой мы в бою, другой отступаем. Они воевали трусливо, умирали, однако, достойно.

Союз существовал до тех пор, пока был общий враг. Спор углублялся и перерастал в классовую борьбу. Окончательно вопрос решился в феврале. Тот, кто сбежал, предал Восстание, предал родину. А в сущности, разве это не одно и то же? Союз в борьбе стал союзом в совместной работе. Повстанческие национальные комитеты и повстанческий Словацкий национальный совет существуют теперь уже не как традиция, а как живое зеркало этого союза.

Таким образом, во время жесточайшей войны всех времен словацкий народ осуществил свое самое крупное и важное историческое завоевание: завершил свою национально-демократическую революцию и присоединился к прогрессивным народам мира.

Я не люблю исторических аналогий, как правило, они легковесны. Однако штуровцы не были для восставших просто исторической аналогией, они были живой водой, ежедневной потребностью и необходимостью. Народ почувствовал, что этим завершается огромная историческая работа, что после многих исторических катаклизмов осуществляется самая прогрессивная из первоначальных штуровских концепций, то есть создание народной и социально справедливо организованной Словакии.

«Этим актом мы заплатили долг сами себе», — сказал Л. Новомеский о Восстании. Это был акт исторического очищения. «Оно (Восстание) дало миру сознание нашей новой истории. Для нас оно, в свою очередь, явилось источником нового исторического самосознания. Национальные интересы Словакии, — и Восстание это еще раз подтвердило, — решаются в борьбе за прогресс, демократию, и одновременно с революцией за социализм».

Действительно, чем бы мы были без этого нового исторического самосознания? Чем бы мы были без этого сознания, касающегося не только нас, но и самых тесных отношений с братским чешским народом, с новой Чехословакией, и в более широком смысле — со всем антифашистским лагерем, наших отношений к прогрессу, к социализму? «Словацкий народ, — писал Г. Гусак в цитировавшемся выше «Свидетельстве о Словацком Национальном Восстании», — внес свою лепту в свою и нашу свободу. В борьбе против фашизма, по библейскому выражению, он не был из числа меньших европейских народов».

Мы гордимся историческим значением Восстания. Гордимся тем, что коммунисты стояли во главе мощного всенародного движения, гордимся преданной непоколебимостью его руководителей и тысяч местных работников, самоотверженностью, единственной наградой за которую была победа правого дела. Мы помним о мертвых, живем с живыми. Мы не забываем о партизанских командирах и десятках тысяч партизан, о пепелищах и братских могилах, о замученных жертвах, о солдатах Восстания, студентах, молодежи, обо всем антифашистском фронте. Мы не забудем и советских друзей, соратников по борьбе: ведь великий национальный исторический акт смог осуществиться только благодаря тому, что на востоке были уже не просто русские братья, а самое главное — новая советская революционная власть.