Наталия Миронина: Московский принц для Золушки

– Ах, понятно, – с досадой прервала его Тата.

Действительно, тот день был построен из случайностей, волнений, недоразумений и ее личного полуобмана, полулукавства.

Собакин смотрел на нее, улыбаясь.

– Знаешь, я так и не решил, правильно ли я поступил тогда. Наверное, не очень красиво. Надо было позвонить тебе. Но я не люблю все эти выяснения. И потом, доверие. Я жил и живу в такой семье, где это главное слово. Даже не любовь, а доверие. Я художник, надо мной все смеются, что я такой впечатлительный. Но какой есть. И я бы не смог тебе верить, а значит, мы бы долго не протянули.

– Я тоже так думаю, – сказала Тата. – Я рада, что так все случилось. Рябцев – это то, что мне нужно.

Тата произнесла фразу и пожалела. Но было уже поздно, на лице Собакина появилась улыбка.

Тата поняла, что Собакин ее не простил. Еще она поняла, что никогда не узнает, как он добрался до этой ее, в общем-то, мелкой тайны. И никогда у нее с Денисом не будет тех отношений, которые так ценятся в его большой семье. Отношений доверительных, простых и искренних, несмотря ни на какие обстоятельства. Белозерова пожалела об этом – Собакин был интересен и приятен ей. Даже сейчас, после всего произошедшего.

Отношения со свекровью у Таты не наладились даже после рождения Архипа. Таисия Николаевна жила, «поджав губы», как метко заметила Людмила Савельевна.

– Ничего страшного. Главное, чтобы не было вражды. А там, может, как-то оттает. И потом, вы же не вместе живете, – успокоила мать Тату.

Да, они жили не вместе. Рябцев почти сразу после свадьбы купил большую квартиру, где не было тесно, даже когда гостила теща.

– Маму надо перетащить в Москву, – твердила Тата. Рябцев не возражал – Людмила Савельевна была спокойной, приятной в общении и к тому же отлично справлялась с Архипом.

– Я перееду, вот только сделаю… – отвечала мать Таты, и дальше шло перечисление дел, которые имеют обыкновение никогда не заканчиваться. Но внешне Людмила Савельевна очень изменилась – в ней появилась уверенность, спокойствие и исчезло заискивающее выражение лица, когда она вспоминала своего «дядю Славу». Может быть, эти события – замужество дочери, рождение внука – повлияли на нее, а может, распрямилась та пружина, которая есть в каждой женщине, стремящейся сохранить семейный покой любой ценой.

Жизнь Таты после появления сына стала тоже иной. Работа в банке на время была забыта, про работу сомелье даже думать не хотелось – как-никак, Тата была кормящая мать. Но то свободное время, которого было немного, она теперь уделяла учебе.

– Я пойду получать второе высшее, – объявила она как-то Рябцеву. – Я хочу заниматься виноделием серьезно. И сейчас самое время – смотри, как популярность наших вин растет.

Геннадий Петрович не спорил. Он обожал Тату и корил себя за то, что когда-то чуть не «упустил» ее. В его глазах жена была всегда на пьедестале.

– Конечно, только пусть Архипка немного подрастет, – серьезно отвечал он.

Все загадки той весны были разгаданы, все ответы были получены. Кроме одного – куда же пропала тетушка из Японии. Почему Адель так и не приехала на свадьбу, не наградила Тату обещанным подарком? Почему она даже ничего не написала? И почему она не отвечала ни на одно из тех многочисленных писем, которые посылала ей Тата?

– Она всегда была такой. Своенравной и непостоянной, – напомнила Людмила Савельевна.

– Слушай, да мало ли обстоятельств бывает в бизнесе! Не смогла прилететь. У нее миллионные дела. Это тоже надо учитывать! – сказал Рябцев.

«Жаль. Она – отличная тетя. Многому научила. И не нужна мне никакая квартира. У нас с Рябцевым все и так замечательно. Просто хорошо, когда есть родственники. Как у Собакиных, например», – подумала Белозерова, и тетю, не отвечающую на письма, потихоньку стали забывать.

Но однажды, когда Тата усаживала в машину неповоротливого из-за зимней одежды Архипа, ее окликнул почтальон.

– Заказной пакет. Вот извещение. Получите обязательно, – он вручил Тате листочек.

– Хорошо, – испугалась Тата. Она всегда боялась писем и всякой корреспонденции – не дай бог, что-то случилось с мамой.

На почте ей вручили огромный толстый пакет – из Японии. «Ну, наконец-то! Тетя Адель объявилась! А у нас уже столько здесь новостей! Дома почитаю все не спеша», – улыбнулась она.

Но дома ее ждал сюрприз. Письмо было от тетушкиного поверенного. Тот сообщал о кончине Адели Маримото. И о том, что согласно оставленному завещанию и японским законам, единственной и полноправной наследницей ее является она, Наталья Белозерова.