Олег Рой - Домовой [litres]

Пойдя в школу, Фима с изумлением узнала, что ничего из того, что доселе наполняло ее жизнь, оказывается, на самом деле не существует. Что нет никаких домовых, бесов и русалок, что болезни не лечатся травами и нашептыванием, и что все, чем занимается баба Нюра, – просто шарлатанство, невежество и суеверие. В тот момент с девочкой случилось именно то, что сейчас принято называть модным термином когнитивный диссонанс . Некоторое время Фима не понимала, что думать и чему верить. А потом стрелка ее мысленных оценок, долго колебавшаяся от крайности к крайности, все-таки склонилась в сторону бабушки. Если все заговоры и травы – это всего лишь суеверия, то почему же после них проходят бородавки и перестают болеть зубы? И разве может шарлатанство навсегда отвадить мужика от бутылки? А сосед дядя Коля уже седьмой год как не пьет, на радость жене, в свое время упросившей бабу Нюру поворожить…

– Что бы там учительница ни говорила, ты, бабуля, все равно лучшая колдунья в мире! – уверяла Фима и слышала в ответ:

– Скажешь тоже! Куда мне до лучшей… Может, свое дело и знаю, да полной силы у меня нет. И не будет.

– А у меня, баба? – с надеждой спрашивала Фима. – У меня будет полная сила?

– Ну, разве что силодар отыщешь, – усмехалась в ответ бабка.

О силодаре Фима знала чуть не с рождения. Однажды услыхав от бабушки эту историю, девочка часто просила рассказать ее вновь и вновь. И баба Нюра опять и опять повторяла рассказ, как давным-давно, много-много лет назад, на земле случайно встретились два ангела – золотой и черный, посланец света и посланец тьмы. Три дня и три ночи бились они друг с другом, но никто так и не победил, а все потому, что добра и зла в мире отпущено поровну, и так уж суждено, что никто из них не может взять верх над другим. Так и разлетелись ангелы в разные стороны, а на том месте, где бились они, появилось маленькое озеро с чудесной серебряной водой. Каждый, кто выпивал той воды, приобретал удивительную силу – мог и по воздуху летать, и сквозь стены проходить, и самые страшные недуги исцелять, и мертвых к жизни возвращать, и превращать в золото все, к чему прикоснется, будь то даже ком грязи. Но поселялась такая сила в человеке не навсегда, а лишь на время, пока не кончится действие воды.

Слухи о чудесной воде распространились мгновенно, и очень быстро озеро вычерпали почти до дна. И тогда черный ангел вернулся на это место вместе с толпой своих слуг и повелел им собрать всю серебряную воду, разлить по хрустальным флаконам, в золото оправленным, убрать те флаконы в кованые сундуки, а сундуки спрятать в тайном месте. Не послушались, однако, слуги и не в точности исполнили приказание. Воду-то они по флаконам разлили и флаконы в сундуки попрятали, да только не схоронили те сундуки в одном месте, а растащили кто куда. И, говорят, до сих пор еще есть где-то в мире те хрустально-золотые флаконы с волшебной серебряной водой, что прозвана силодаром.

– А как его найти, баба? – с замиранием сердца спрашивала Фима.

– Найти силодар нелегко, – слышала она в ответ. – Можно всю жизнь искать, да все без толку. Но коли захочет силодар – так сам человеку откроется. И тогда будет тому человеку видение, что где-то рядом схоронен сундук, а в нем – бутылочки хрустальные, в золото оправленные, с водой серебряной…

– Вот бы мне так открылся силодар, – мечтала девочка, но бабка предупреждала:

– Мало того, чтобы он тебе открылся. Надо еще и правильно его взять. И не своими руками – иначе зелье всю силу потеряет. Взять его для тебя может только плоть от плоти твоей.

– То есть если б тебе открылся силодар, то только я бы могла его тебе добыть? – догадалась умненькая Фима.

– Или ты, или Танька, твоя мать, – подтверждала баба Нюра. – Иначе никак.

И после этих разговоров Фима не могла уснуть до самого утра, все мечтала о силодаре…

А потом все изменилось в один миг. Как-то в пасмурный зимний день, когда уже темнело, четырнадцатилетняя Фима вернулась из школы и застала бабушку лежащей на кровати. Это было очень странно, потому обычно баба Нюра никогда не ложилась днем.

– Что с тобой, баба? Ты заболела? – испугалась Фима.

Это тоже было необычно, ведь баба Нюра не болела практически никогда. Все свои начинающиеся хвори она глушила в зародыше мазями и отварами собственного приготовления.

Лицо бабки было странным: серьезным и одновременно каким-то мягким, будто его разгладили утюгом. А глаза смотрели куда-то вдаль, словно сквозь внучку. Но все-таки баба Нюра видела Фиму, потому что сказала непривычно тихим, еле слышным голосом: