Сергей Ленин - О людях, любви и о войне

Слабо помню, как поднимался по лестнице домой, помню, что было трудно. Себя осознаешь, а мышцы не хотят в полной мере подчиняться твоей воле. Наверное, тяжело шел до третьего этажа. Одна минута пути на третий этаж мне показалась как восхождение на Эверест. Теща Ангелина Ивановна уже ждала. Я ведь позвонил и предупредил, что еду домой с дружеской гулянки. Когда я зашел, рукав от новенькой дубленки был отдельно от её тела. Зацепился за торчащее препятствие и оторвался. Хорошо, что по шву, нитки не выдержали. Утром было тяжеловато, гремучая смесь еще не полностью переработалась в молодом организме. А дубленка висела на плечиках, как будто и не было аварии. Теща-рукодельница постаралась. На столе дымился, благоухал наваристый борщ. Я снова приобрел «спортивную» форму и пошел на работу в обком комсомола. Опаздывать после гулянки нельзя, можно приобрести репутацию слабака. Но с тех пор меня на «Северное сияние» никогда не тянуло.

Северным братством наше сообщество стало называться с моей легкой руки. Почему? Наверное, мне хотелось перенести в новую жизнь атмосферу моего «уличного братства», когда плечом к плечу, прикрывая спины друг друга, мы побеждали в боях за справедливость.

А тут в Германии встретился наш «северный брат» из поселка Звездный с БАМа. Как тут не помочь. Я его вывел через окно «огородами» в свое расположение. При этом отправил своего помощника предупредить прохаживающего возле дверей Лёнькиного гостиничного номера чекиста, что прибудем к полуночи.

— Что-то выпить сильно хочется, забыл уже, когда последний раз пригублял спиртное. Как Вы, Леонид Давыдович, посмотрите на такое архиважное мероприятие, — с грустью в голосе придуривался я.

— Ты чё, Серёга, правда давно не пил, — с изумлением спросил Леонид.

— Да, послезавтра будет два дня, — печально произнес я.

Леонид, а потом и я начали весело смеяться. И мы пошли в бар. Какое прекрасное пиво там было, просто чудо — и платить не надо, мы делегаты в форменных красных рубашках. Я заранее позаботился о такой для Леонида. По-моему, взял у Володи Матиенко или Стаса Клевцова, а может, у Володи Симоченко, уже точно не помню.

В баре друг против друга сидели наши парни в красных рубашках и немецкие ребята в синих рубашках. Они громко разговаривали, чокались огромными кружками и наслаждались вкуснейшим, терпким, прохладным пивом. Друг друга они не понимали, переводчика не было, но разговор происходил оживленно. Захмелевшие парни начали выяснять, кто кем работает. Прозвучала фраза со словом шофер . И тут наступило полное ликование, оказывается, все парни были шоферами. Чтобы изобразить свою шоферскую профессию, они стали крутить перед собой воображаемые баранки-рули, имитировать звук работающего мотора и зычно бибикать. Со смеху помирали все. Подобных милых сцен было очень много. Общение было искренним.

Надо сказать, что пиво было хоть и хмельным, но не дурманящим. Это сегодняшнее пиво, которое продается у нас, можно смело назвать — дурманящий, мочегонный напиток. А там было пиво. Легкое опьянение проходило быстро. Мы веселились с Леонидом и нашими ребятами до ночи, потом я проводил его в гостиницу. Офицер, осуществлявший охрану, чуть не прослезился от встречи с живым и невредимым «охраняемым объектом». А я взял в ночном магазине бутылочку немецкого шнапса, ящик маленьких пузатеньких бутылочек пива с этикеткой «Bier», и мы с Володей Матиенко вдвоем в своей комнате за разговорами просидели почти до самого утра. Был он тогда первым секретарем Октябрьского РК ВЛКСМ города Иркутска. Это потом уже он стал видным политическим деятелем. В детстве мы жили рядом. Его жена Ольга Павлюк была великолепной теннисисткой, а училась она в одном классе с моей будущей женой Леной. У нас уже были дети, и нам было о чем болтать — и про семейные дела, и по комсомольской работе.

Только уснули, как стук в дверь. Нас будят очаровательные блондинки, пунктуальные немки — гиды-переводчики — и напоминают, что через пятнадцать минут надо быть в автобусах. Предстоит по программе разъезжаться по разным мероприятиям.

Володе по жребию досталась кровать на втором ярусе, мы жили в комнате немецкой студенческой общаги. У меня сохранился даже пропуск №0946 к месту нашего проживания — в Высшую техническую школу Карл-Маркс-Штадта, общежитие №52, комната №328.

Володя сверху жалобным голосом стонет:

— Мне бы маленькую пузатенькую бутылочку «Бира».

У меня под кроватью их целая батарея. Не очень прохладных, но поправить здоровье можно.