Вильям Козлов - Карусель

И позже я не раз сталкивался с подобной необъяснимой ненавистью со стороны самых разных людей, которых, может, за всю жизнь и видел-то раз-два. Встреть я на улице соседку с верхнего этажа или ее мужа — никогда не узнал бы их. Даже свою мучительницу-девчонку не запомнил. Как все-таки их фамилия: Синичкины или Синицыны? У этих садистов из двадцатой квартиры? Неужели придется из-за них переезжать отсюда?.. Я давно заметил, что у меня избирательная память: ничего лишнего, ненужного она не фиксирует, то же самое и с неприятными мне людьми — я их просто не запоминаю, стараюсь не думать о них, пока они вновь какой-нибудь очередной гадостью или вероломством не напомнят о себе... Плохому человеку мало того, что он просто ненавидит, ему нужно дать выход своей ненависти, будь это клевета, мелкая пакость, например, взять и сломать твой почтовый ящик или спалить в нем газеты и письма, на худой конец — написать на тебя анонимку. Соседка из двадцатой квартиры несколько раз опускала в мой почтовый ящик написанный от руки листок, где говорилось, что получившему сие послание нужно написать еще двадцать таких же и раздать другим людям, иначе на тебя обрушатся все мыслимые и немыслимые беды и несчастья. Если она верующая, то неужели не может понять, что за все ее подлости на том свете ждет ее суровая расплата?..

Света до сих пор загадка для меня. Примерно через месяц после ее соглашения с матерью, подкрепленного ценными подарками, Света надолго исчезла с моего горизонта. Она заявила, что теперь придется ей почаще бывать в Кузьмолово, мать со скандалом рассталась со своим сожителем-пьянчужкой и стала требовать, чтобы дочь каждый вечер приезжала из института домой. Света ей говорила, что ночует у подруги в Ленинграде, и мать вроде бы с этим смирилась, но, проведав, что дочь ночует у меня, устроила очередной скандал.

Если раньше Света поговаривала, что надо бы официально оформить наши отношения, то теперь об этом и не заикалась. После развода с Лией я тоже не рвался под венец. Наверное, стоило бы Свете забеременеть, и мы тут же отправились бы в ЗАГС.

Света как-то призналась, что у нее был неудачный первый аборт, врачи говорят, мол, ничего страшного, но... Очевидно, это «но» было более серьезным, чем она предполагала.

Накануне годовщины нашей совместной жизни, а мы собирались ее торжественно отметить, Света неожиданно исчезла. Сначала я подумал, что опять вмешалась в нашу жизнь ее мать. Какой смысл разыскивать Свету, что-то выяснять? Если она решила уйти, значит, искать ее бесполезно. Обидно, что не предупредила меня, не оставила даже записки.

Света ушла от меня не потому, что я ей надоел или она меня разлюбила. Нет, я был ей интересен, она много получила от общения со мной и главное — мы подходили друг к другу, что случалось не так-то часто в ее еще короткой, хотя и бурной жизни. Ушла Света потому, что подвернулся выгодный «вариант», ее выбор одобрила и мать, а уж Хильда Дмитриевна, так звали мамашу, выгоду чуяла за версту!

Очередным избранником Светы оказался ювелир из Сочи. Ради бриллиантов — Света их называла «брюлики», — которые он небрежно рассыпал на столе перед ней, чтобы пустить пыль в глаза, она бросила институт, (потом, правда, восстановилась) и, вдев в маленькие уши сережки с камешками — подарок нового возлюбленного — полная надежд, отправилась на «юга». Потом она шутила: «Еду в Сочи на три ночи!» Когда я ее через семь месяцев — столько понадобилось времени, чтобы Света разочаровалась в ювелире и по достоинству оценила меня (это ее слова), — спросил, почему она ничего не сказала мне, Света с обезоруживающей простотой ответила:

— А что я могла тебе сказать? И так все ясно.

Я подумал над этими словами и признал, что в той ситуации ей действительно нечего было мне сказать...

Я рассуждал так, когда Света неожиданно заявилась ко мне: мы не муж и жена, и, следовательно, она могла поступить так, как ей хотелось. Ну, а то, что не поставила меня в известность, как-то забылось, слишком я обрадовался, что она вернулась. Как выяснилось, ювелир, хотя и пообещал на ней жениться, брак так и не оформил. Он заставлял ее предлагать курортницам сережки и колечки. Блеск алмазов и бриллиантов так и остался для Светы лишь блеском: ювелир, кроме сережек и тонкого золотого колечка, ничем больше ее не одарил.

Рассказывать о своих любовниках Света не любила, так я и не добился от нее, что он все-таки за человек? И что у них произошло? Света сказала, что ей все осточертело, она собрала вещи и уехала из Сочи, кстати, зимой там очень скверно. Ювелир не возражал. Денег дал лишь на билет в одну сторону...