Эйстейн Лённ - Метод Тране

Что ты здесь делаешь? спросил архитектор и, подойдя к мусорному ведру, высыпал в него содержимое пепельницы. Он был похож на восточного монаха, заблудившегося в денежных джунглях Запада. В конце концов, ты навсегда вернулся в родной город? Я рад видеть тебя, добавил он. Ты переезжаешь или уже переехал? Ты ведь кочуешь, как обычно. Последний раз, когда я о тебе слышал, ты жил в трейлере и работал в прачечной.

Ты можешь помочь мне привести в порядок квартиру? спросил Тране. Понимаешь, это важно. Я купил новую мебель и новую кофеварку. Мне нужно произвести впечатление на одну даму.

Я сейчас занят этим дерьмом, ответил архитектор, указывая на логотип, но все в порядке. Я приду. Конечно, я приду. Где ты живешь? Мы помогаем им подготовиться к участию в выставке, ни с того ни с сего сказал он. Кажется, в Ганновере. Во всяком случае, в Германии, сказал он, не поднимая глаз от чертежной доски. Все должно быть готово к среде, сообщил он, прижав руку к животу. Из-за стен доносилась тихая музыка, деловые разговоры. Звонил телефон, урчала кофеварка. Какая-то женщина подошла к чертежному столу и тронула архитектора за плечо. Она была худой, как бегунья, и выглядела озабоченно. Архитектор отпил кофе из огромной кружки и прикурил новую сигарету: Объясни, пожалуйста, что я должен сделать, попросил он, а потом запиши адрес, рассказал Тране женшине-квакеру. Вот так и сказал, улыбнулся Трапе и с опаской откусил кусочек кебаба. Больше ни слова. Он знает все о современных интерьерах. Все о домах. Все о квартирах. Все о сумасшедших клиентах, которые хотят построить камин размером с Эверест. Удачное сочетание кожаной мебели и пластика. Разве не симпатично? сказал он и подцепил вилкой второй кусок мяса. А что мы едим? сказал он. Пахнет бараниной. Она разложила на столе пачку брошюр: верблюды, величественно шествующие по желтому песку пустыни, раскаленное солнце, песчаные бури на горизонте, колодцы и оазисы, финики и пальмы, шатры и другие банальные символы вечности, а кроме того, бедуины с лицами, похожими на старинные карты; в возвышениях угадывались горы, серые в солнечном свете, и караваны. Во всяком случае, это не верблюжатина, сказала она. Она не особо вкусная. Я пробовала в прошлом году.

Все дело в женщине, сказал Тране.

В какой женщине?

В той. на которую мне надо произвести впечатление. Можешь не верить. Но я хочу произвести на нее впечатление.

Зачем?

Не знаю.

Тогда зачем же это делать? Если не знаешь для чего, сказала женщина-квакер.

Да, сказал Тране.

Не можешь отказаться от этой затеи?

Что-то вроде, сказал Тране. Ты мне поможешь? Думаю, мне потребуется небольшая помощь.

С удовольствием, сказала женщина-квакер. С удовольствием, сказала она и взяла еще один кусочек с блюда. Голос ее стал немного насмешливым, она стала есть прямо из блюда. Она посмотрела на Тране долгим взглядом, все еще мягким, но задумчивым.

Но как? спросил Гране. Он всегда говорил короткими предложениями, если был не уверен в себе.

Ты сомневаешься?

Да, сказал Тране.

Правда, сомневаешься?

Понимаешь, в этом-то и проблема. И он рассказал о том, как Моль возвращается домой с пляжа, как она убирает с шеи мокрые волосы, как ступает сандалиями по поляне, какие у нее загорелые ноги, как она напевает низким голосом на втором этаже, о ее проворных шагах на лестнице и о запахе жареной рыбы, и о том, что он всегда, всегда, рассказывал он женщине-квакеру, любил веснушки, множество веснушек, миллиарды веснушек по всему телу: Их просто не может быть слишком много. И еще он рассказывал, что веснушки могут нарисовать на теле запутанную карту, похожую на темно-коричневые тропы и дороги, изображенные на пергаментных свитках, дороги, ведущие от ушей по шее к глазам, носу и рту, рассказывал он. И еще он поведал, что очень давно, когда он учился в школе, он встретил на школьном дворе девочку, у которой все колени были в веснушках, подумать только, говорил он женщине-квакеру, продолжавшей поедать кебаб. Колени в веснушках, вскричал он так громко, что посетительница за соседним столиком обернулась. Это рекорд! И он почувствовал в себе сумасбродное желание прикоснуться к этим коленям, извините за подробности, сказал он женщине-квакеру. Ее было невозможно оторвать от блюда с едой, а он все рассказывал, как сидел под навесом в школьном дворе и рассматривал ее колени: можешь ли ты представить себе что-нибудь более хрупкое, чем девичьи колени, прокричал он, она же, оторвавшись от тарелки, согласилась с ним. Но не забудь, сказала она. О, как было вкусно. Но не забудь, что самые лучшие планы часто идут псу под хвост. Я не бранюсь, сообщила она, но они действительно идут псу под хвост, потому что человеку недостает здравого смысла, чтобы вовремя остановиться. Ты ведь знаешь это, не правда ли? Чему-то ты должен был научиться за свою долгую жизнь. «За обещанную радость», внезапно закричала она. Ты, конечно, читал Роберта Бёрнса, который умер двести лет назад. Одну строчку тебе придется выслушать. Ты понимаешь? Ты это понимаешь? Влюблен против своей воли, сказала она и продолжила есть кебаб. Это, знаешь ли, опасно. Это давняя история о том, что такое трогать чужое. Ты усвоил этот урок?