Эмили Гиффин - Прежде всего любовь

– Ты могла бы его убедить, и ты это знаешь. Если бы он был твоей второй половиной, – раньше я никогда не слышала от него этого выражения, – ты бы ему во всем призналась. Или он бы просто тебе поверил. Если бы ты ему доверяла достаточно, чтобы все рассказать… А так ты позволила ему подумать о себе самое худшее, что он и сделал.

– Убить брата – хуже, чем изменить парню.

Гейб стонет и падает на подушку.

– Джо, ты не убивала своего брата. Не смей так говорить.

– А мне кажется, что убила. Знаешь, сколько раз Дэниел читал мне лекции о вреде пьянства? Знаешь, что мне нужно было вести себя осторожнее – с моей-то наследственностью? Гейб, он со мной разговаривал на эту тему всего за два дня до… а я его послала.

– Тебе было двадцать три, Джози. В колледже все пьют много.

– Он не пил. И Мередит тоже.

– Но ты же не они. И ты не твой отец. Ты – это ты. Ты напилась тем вечером? Ну да. А когда обжималась с Питом у Джонни? – он ухмыляется.

– Да не обжимались мы! – меня бесит это слово.

Гейб останавливает меня жестом и продолжает:

– Может, тоже напилась. Но мне не кажется, что у тебя когда-нибудь были проблемы с алкоголем. Разве что с поведением.

– Мое поведение и мое пьянство убило моего брата, – настаиваю я, – прямо или косвенно. И…

– И что?

– И раз так, я заслужила, что Уилл меня бросил, – я сама в это верю.

– В качестве наказания?

– Да. Это было наказание.

– Нет, – Гейб трясет головой, – вообще не так. Вы с Уиллом расстались, потому что он тебе не подходил. Это было очевидно. Да я это понял задолго до того, как вы разошлись! Рядом с ним ты не могла быть собой. Ты… была какая-то ненастоящая Джози. И ты после Уилла никого не любила, потому что запрещала себе.

– Ничего подобного! – я вспоминаю всех парней, с которыми встречалась и спала, и которых пыталась любить, и пыталась заставить полюбить меня.

– Это так. Прекрати себя казнить! – Гейб смотрит на меня с жалостью и любовью, а потом осторожно трогает меня за руку.

От этого жеста глаза у меня вдруг наполняются слезами.

– Джо, не плачь. Иди сюда.

– Куда? – мне очень нужно, чтобы меня обняли. Пусть даже это будет худший обниматель на земле.

– Вот сюда, – он стучит себя по груди, притягивает меня к себе и обнимает обеими руками.

– Мне очень грустно, – всхлипываю я, понимая, что мы лежим так же, как в тот день, когда нас увидел Уилл. И что, вообще-то, с того времени ничего не изменилось.

– Я знаю, – я чувствую его теплое дыхание, – прости себя. Пора, Джо.

– А если моя семья меня не простит?

– Простит.

– А если нет? – я думаю в основном о сестре.

– Ну, тогда… я буду твоей семьей.

– Папочкой моего ребенка? – я шучу только наполовину.

– И это тоже, – смеется он.

– Ты серьезно? Ты правда это для меня сделаешь?

– Конечно, Джози. Я что угодно для тебя сделаю.

Я пытаюсь поблагодарить его и сказать, что я чувствую то же самое, но захлебываюсь от благодарности и не могу сказать ни слова. Я знаю, что ответа он и не ждет, что он просто озвучил то, что я и так знаю. Вместо этого я закрываю глаза и расслабляюсь. Я хочу запомнить этот момент, потому что однажды расскажу о нем дочери или сыну. «И в это мгновение я все решила. Я поняла, кто будет твоим отцом».

Четыре дня, две пьесы (не бродвейские), один мюзикл и бесконечное количество прогулок по городу спустя я все еще не могу сказать, стало ли мне чуть лучше или намного хуже. Когда мне звонит Джози, я решаю, что все-таки хуже, потому что она рассказывает, как идет Харпер костюмчик бабочки.

– Ты получила фотографии?

– Да. Я разве не сказала спасибо? – я знаю, что сказала.

– Вроде да.

– Я очень рада, что ты ее поснимала, потому что Нолан, конечно, сделал только одну фотку. И ту темную и размытую.

– Мужчины, – смеется она.

Я соглашаюсь, а потом мы долго молчим, прежде чем Джози рассказывает о своей поездке на кладбище.

– Я слышала, что ты туда ездила, – напряженно говорю я, – и как тебе?

– Очень мило. Тяжело, но приятно. Мне стало чуть лучше.

– Круто… правда. А мама знает, что ты ездила туда? – я уверена, что нет.

– Вряд ли. Если ей Нолан не рассказал. Я сама ей не говорила.

– Может быть, надо сказать? Она много лет этого ждала.

– Знаю. Я скажу. Мне нужно поговорить с вами обеими.

– Это о чем?

– О… разном. Когда ты возвращаешься?

Я лежу на диване Эллен и смотрю на пятно на потолке. Решаю, что не знаю.

– Но скоро?

– Не знаю, – раздраженно говорю я.