Эмили Гиффин - Прежде всего любовь

Хотя мне приходит в голову просто быстренько это сделать, я кашляю и говорю слова, которые никогда не предвещают ничего хорошего:

– Нам надо поговорить.

Нолан кивает, притягивает меня к себе и смотрит мне прямо в глаза. Если бы мы были еще ближе, картинка начала бы двоиться.

– О чем?

Я делаю глубокий вдох.

– Помнишь, вчера ты сказал, чтобы я уволилась и мы завели второго ребенка?

– Да? – он говорит с такой надеждой, что мне немедленно хочется передумать. Сказать что угодно, лишь бы не ранить его чувства. – Ты считаешь, что это хорошая идея?

Я медленно качаю головой. Наволочка с миллионом нитей на квадратный сантиметр трется о мою щеку.

– Нет.

После долгой паузы он спрашивает:

– И дело не в работе?

– Нет, – на этот раз я говорю шепотом.

– Дело в нас?

– Не знаю, – у меня колотится сердце.

– Знаешь, – мягко говорит он, – ты всегда все знаешь.

Он прав, хотя бы на этот раз, и я решаюсь признаться.

– Да. Дело в нас.

Он не отвечает, и я начинаю с самого начала.

– Помнишь, когда ты сделал мне предложение? На скамейке запасных?

– Конечно, – он хмурится.

Я с трудом продолжаю:

– Я и не думала, что ты собираешься это сделать, – я уже много раз говорила это, но всегда представляла все, как будто это был чудесный сюрприз, а не шок, граничащий с ужасом, – я не была к этому готова. Я почти сказала «нет».

Он снова хмурится и спрашивает:

– А почему не сказала?

Я снова делаю глубокий вдох, приподнимаюсь на локте, глядя Нолану в глаза.

– Из-за Дэниела, – говорю я наконец.

– Что? – он вдруг садится и прислоняется к изголовью, – ты о чем?

Я тоже сажусь и смотрю на него, ища подходящие слова и надеясь, что они будут честными, но мягкими.

– Я… нас было всего двое… но мне показалось, что Дэниел тоже с нами, и я подумала… – я мотаю головой, потому что нет подходящего способа это сказать.

– Что ты подумала?

– Я почувствовала, что должна согласиться. Из-за Дэниела, – снова повторяю я, чувствуя, что мы ходим по кругу, – вроде как в память о нем.

– Так-так-так, – Нолан прижимает пальцы к вискам, как будто у него взрывается голова, – ты хочешь сказать, что вышла за меня замуж, потому что твой брат погиб в аварии?

– Нет, дело не в этом, – оправдываюсь я, но потом понимаю, что он совершенно точно выразил мою мысль. Докопался до самой сути.

Будь мой брат жив… если бы он просто жил где-то далеко, я бы даже не подумала о Нолане. И уж точно не стала бы учитывать мнение родителей, из-за которых, в том числе, я приняла предложение.

– Ну, тогда объясни, – он явно мне не верит.

– Нолан, – я перехожу к резкостям, – ты вот серьезно будешь утверждать, что стал бы встречаться со мной, если бы Дэниел не погиб?

– Ты о чем вообще? – неверяще спрашивает он. – Ты думаешь, я был с тобой из жалости?

– Не из жалости. Но… – я смотрю на потолок, пытаясь словами выразить то, что всегда чувствовала.

– Но что, Мередит?

– Мне кажется, что мы сошлись из-за Дэниела.

– Что это значит? «Из-за Дэниела, из-за Дэниела», – он передразнивает меня, а потом почти кричит, – ты все время это повторяешь, но я не понимаю, что это значит!

– Понимаешь! – кричу я в ответ.

– Нет! Не понимаю.

Я сглатываю и пытаюсь успокоиться и объяснить.

– Ладно. Для начала, ты не стал бы играть с моим отцом в гольф в тот день, когда забрал меня из аэропорта. И не позвал бы меня никуда. И не переспал бы со мной. И не прилетел бы ко мне через неделю. Ничего этого бы не случилось, если бы Дэниел был жив.

– Но, Мередит, это же просто… обстоятельства. Это все равно что говорить, что пара, которая познакомилась в баре, не сошлась бы, если бы кто-то из них в баре не был.

Я качаю головой.

– Нет, это совсем другое, – я прячу лицо в ладони и пытаюсь успокоиться, а потом снова смотрю на него, – мне кажется, мы оба искали смысл.

– Господи, Мередит. Это слова Эми? Или твои?

– И то и другое. Я их произнесла, а она со мной согласилась. Ты сделал мне предложение, а я согласилась, потому что мы оба искали что-то хорошее в этой трагедии. Лучший друг Дэниела женится на сестре Дэниела. Жить долго и счастливо после его смерти мы не можем, но это лучшее, на что мы способны.

– Хрень какая, – обрывает он меня, отбрасывает одеяло и идет в ванную.

Он громко хлопает дверью, но я все равно слышу, как он мочится, смывает за собой, включает воду. Потом он выходит в спортивной одежде. Ворот футболки промок, как и волосы, он наверняка просто плескал воду в покрасневшее лицо.