Эмили Гиффин - Прежде всего любовь

Как будто читая мои мысли, он произносит:

– Я понимаю, что наш брак не идеален. Что нам придется над ним работать. Но мы – отличная команда. Может быть, мы немного постараемся… и добудем себе немного волшебства?

Я вздыхаю – он сказал «добудем», а не «вернем» – и говорю, что это не так работает. Что волшебство либо есть, либо нет.

– И кстати, не этим ли мы занимались последние семь лет?

– Нет. Вообще не этим, – Нолан качает головой, – потому что мы не были честны друг с другом.

– Я была, – инстинктивно защищаюсь я.

– Нет. Ты врала, когда сказала мне «да» на скамейке запасных. И в день свадьбы. Ты все время врала себе.

Я понимаю, что он говорит о театре, Нью-Йорке, юриспруденции, может быть, о переезде в Атланту, в дом, в котором я выросла. Мне нечего ему возразить. Я просто пожимаю плечами и говорю, что он, наверное, прав. Видимо, психотерапевт ему помогает.

– Но теперь ты знаешь правду о смерти Дэниела, – продолжает Нолан, – и о своих чувствах. Мы оба ее знаем. Перед нами чистый лист.

– Наверное, – я не совсем понимаю, откуда взялся этот чистый лист. Ну, прощение, ну, понимание. Это очень важно, но любви из этого не сделаешь. – И что ты предлагаешь?

– Во-первых, я много думал про наш дом. Давай его продадим.

– Это невозможно, – но при одной мысли о жизни в другом месте (в любом) меня затапливает облегчение.

– Возможно.

– Мама этого не переживет. И папа тоже.

– Переживут. Это просто дом. Нельзя там жить. Каждый раз, проходя мимо его комнаты…

– Я понимаю, – я избавляю его от необходимости говорить остальное.

– Возможно, нам стоит уехать из Атланты. По крайней мере, на какое-то время. Нам нужны приключения. Втроем. У нас хватает денег, и у меня всегда остается работа, куда я могу вернуться, – с энтузиазмом говорит он.

– И куда мы поедем? – подыгрываю я.

– А куда захотим. В Нью-Йорк? Ты сможешь вернуться на сцену.

Я качаю головой и говорю, что Нью-Йорк уже позади. И сцена тоже.

– Ладно. А где ты хочешь жить и что делать?

Я говорю, что не знаю. Что угодно, кроме юриспруденции. Я вернулась на работу после Дня благодарения, но уже твердо решила уволиться. Гораздо проще понять, чего ты не хочешь, чем то, чего ты хочешь.

– Ладно, давай подумаем об этом, – мы ускоряем шаг, чтобы догнать Харпер, – только серьезно подумаем. Придумаем что-нибудь необычное. Как Джози…

При упоминании сестры плечи у меня напрягаются. Я до сих пор не разговаривала с ней после того, как она убежала из Нью-Йорка среди ночи.

– Говори о ней, что хочешь, – продолжает Нолан, – я, скорее всего, соглашусь. От нее сплошной геморрой. Но если кто и умеет мыслить креативно, так это она.

– Она эгоистка, – я всегда говорю так о сестре.

– Правда? Или она просто пытается быть самой собой? Если она заведет ребенка, это будет очень храбрый поступок.

– Ничего она не сделает. Найдет способ увильнуть. Ничего она не храбрая.

– Может, так, а может, и нет. Но мы-то можем сделать что угодно. Давай будем храбрыми вместе, Мередит. Попробуй не делать выводов заранее. Просто… давай что-нибудь сделаем.

Раньше все его идеи казались мне фальшивыми. Они были ложью. Завести еще одного ребенка. Порадовать родителей. Поехать в отпуск в Дисней-Уорлд и на пляж, улыбаться для фотографий и немедленно выкладывать их в сеть, на всеобщее обозрение. Изображать идеальную семью. «Сестру Дэниела и его лучшего друга свела вместе трагедия, но они оказались идеальной парой. #счастливаясемья».

Но на этот раз мне кажется, что он говорит искренне. Может быть, у нас есть крошечный шанс.

– Возможно.

Он берет меня за руку и останавливается. Смотрит мне в лицо.

– Не говори так, Мередит. Просто скажи «да». Не ради Дэниела, не ради родителей, даже не ради Харпер. Ради нас.

Он умоляет меня, но при этом все равно выглядит очень сильным. Я смотрю ему в глаза и вдруг понимаю, что точно так же мы стояли в день нашей свадьбы перед лицом родных и друзей и обещали любить друг друга вечно. Но сейчас, в разгар кризиса, мне кажется, что мы стали ближе.

Я задерживаю дыхание и наконец говорю «да». Тихо, дрожащим голосом, испуганно, но все равно говорю. И действительно чувствую это, в отличие от того дня на скамейке запасных. Впервые за целую вечность я беру его за руку, и мы идем дальше по освещенной дорожке, вслед за нашей дочерью.

Сегодня двадцать второе декабря, день, когда Дэниелу исполнилось бы сорок. Я сижу в баре в «Блю ридж гриль» и жду Мередит. Последний раз мы разговаривали в Нью-Йорке, а потом только списывались по поводу сегодняшней встречи, на которой настояла я. В восемь часов сюда же придут родители, Гейб, Нолан и Харпер, но мы решили сначала поговорить вдвоем и попробовать отложить свои разногласия на вечер.