Елена Королевская - Взгляд сквозь время

Потом я попробовала заменить его другим котенком, первые владельцы приучили его к лотку и ел он у них все подряд. Но, пожив с месяц у меня, начал время от времени гадить, а есть предпочитал только чистое мясо и копченую колбасу. А когда вырос во взрослого кота, то совсем обнаглел, и гадил уже на кровать… и ежедневно. Мама, не выдержав этого, отнесла его к себе в магазин, в котором тогда работала, в мясной отдел. Там, надо сказать, коту жилось замечательно, я приходила его навещать, он стал толстый и довольный. Этому коту повезло.

Дальше я расскажу уже непосредственно о своих взаимоотношениях с мамой.

Мама моими детскими глазами эффектная, молодая, умная и очень смелая, лучшая женщина на земле, живущая для детей и близких и во всем себе ради этого отказывающая, и почему-то незаслуженно обижаемая со всех сторон. Эдакий борец за счастье и справедливость, красивый, как фея, и умный, как диктор на телевидении. Женщина, способная свернуть горы в одиночку и достигнуть любых высот.

Для меня, во всех ее положительных качествах было только одно «но»: мама курила, но страшно этого стеснялась. Она никогда не курила при нас. Мама боролась с курением всеми возможными способами. Мы непроизвольно становились постоянными активными участниками этого процесса. Мы вместе занимались аутотренингом, мы сидели тихо, мы уходили гулять в любую погоду, только чтобы не раздражать маму пока она борется с этим злом. В дни, когда мама полностью отказывалась от курения, домой приходить становилось просто страшно, потому что она срывалась и кричала на нас по любому пустяку. Во всем остальном мама казалась мне безупречной.

Мама не баловала нас излишними нежностями. Правда, перед сном, буквально лет до одиннадцати, мама целовала нас в щеку, это был ритуал, которого я ждала с замиранием сердца, и это единственный ритуал, почему-то других нежностей, кроме, еще может, посиделок на коленках в совсем детском возрасте, я не помню.

Мама никогда не плакала. На любые советы или выпады в ее сторону она отвечала резко и четко, и нас учила тому же. Всем следовало отвечать, чтобы не лезли в чужую жизнь, а разбирались в своей.

Мне кажется, за все детство я видела только один раз, как мама плачет. Это случилось во взрослой поликлинике, куда мама пришла на прием, взяв нас с собой. Перед кабинетом сидела приличная очередь. Так как она с детьми, то мама настаивала на приеме без очереди, не без скандала, конечно. Кто-то из медперсонала сказал о ней, что «какая-то оборванка пришла», мамины одежда и белье выглядели довольно заношенными.

Выйдя из кабинета и зайдя под лестницу, мама заплакала, а мы вместе с ней.

— Вот, — сказала она, — я вам все покупаю, а у самой на трусы денег нет.

За маму было ужасно больно, и опять мы выходили виноватыми. Но мама быстро взяла себя в руки, сказала, чтобы шли они все «куда подальше», и мы весело пошли домой. У моей мамы очень сильный характер, и я всегда этим гордилась и хотела быть во всем на нее похожей.

Мама много читала сама и часто на ночь в раннем детстве читала нам. Читала она не какую-то желтую прессу или детективы с любовными романами, нет, она читала книги философов или «около того».

Мама, по-видимому, желая поскорее ввести нас во взрослую жизнь, а может, нас негде было оставить, брала нас с сестрой в театры на спектакли для взрослых, на такие же «взрослые» выставки и балет. Ей постоянно делали замечания, спрашивая, зачем она привела с собой на мероприятие для взрослых таких маленьких детей. Кроме нас, детей на этих мероприятиях я не видела ни разу. Продолжались наши семейные посещения недолго, класса до второго школы, пока не настало время, что нас без опасения можно оставить дома одних. Сестра на мероприятиях регулярно спала, а я, как ни странно, смотрела. Тяжело мне далась только опера, которая длилась четыре с половиной часа. Спектаклей для детей почему-то я не помню вообще. Но в цирк мы ходили. И даже пару раз мы ходили на престижное предновогоднее представление. Хорошо помню и один курьезный случай, который произошел, в моем возрасте около четырех лет. Мама пошла с нами на модную выставку, и там меня удивили скульптуры древнегреческих божеств без одежды, я остановилась перед одной такой скульптурой и спросила звонким детским голосом на весь выставочный зал:

— Мама, а почему этот дяденька голый?

Посетители обернулись в нашу сторону, прислушиваясь.