Игорь Григорьян - Иллюзия

— Как в аэропорту?

— В аэропорту? — Артак удивленно приподнял бровь и сверкающий желтый зрачок полностью открылся моему взору.

— Перед посадкой в самолет надо пройти через рамку, которая реагирует на все металлическое, — я попытался объяснить дракону то, что имел в виду, — и пока на тебе есть хоть что-то из металла, система не пропустит тебя.

— Аааааа, — Артак удовлетворенно кивнул, — да, как в аэропорту, да.

— И без памяти?

— Что?

— Я окажусь в новом Мире без памяти о том, что со мной было раньше?

— Да, да, конечно, без памяти. Но она тебе и не пригодится. Ибо параметры новой Вселенной будет настолько другими, что весь твой предыдущий опыт будет только мешать тебе. Поэтому он точно так же как и все остальное, будет безжалостно и безразлично оторван от твоей сути и вернется в свое измерение, туда, где он сможет быть полезен.

— Безжалостно?

— Вселенная не безжалостна, это слово характеризует, скорее, человека. Вселенная скорее безразлична.

— Я понимаю. Но как мой опыт земной Жизни, мои мысли и задумки, вернутся на ту же Землю?

— Твои Знания будут витать в Пространстве пока кто-то их не подхватит и не понесет далее. Твои Знания и Идеи также могут быть выражены в твоих книгах или фильмах. Если тебе есть чему научить человечество — эволюция обязательно воспользуется этой возможностью. Но ни одна крупица чего бы то ни было, что может оказаться полезным для Мира, откуда ты пришел, не попадет в Мир куда ты двигаешься. И ни одна крупица не пропадет бесследно. Все останется на своих местах. Там, где оно может пригодиться.

— И вера?

— И вера, если она есть. И Знание, если оно верно.

— Но ведь может случиться и так, что ничья голова на Земле не подхватит то что стало известно мне? И мой опыт будет бесконечно витать где-то, так никому и не пригодившись?

— Понятие бесконечности для Земли не совсем верно. Когда-нибудь, где-нибудь, кто-нибудь, но совершенно обязательно настроится на твою волну, точно так же как и ты сейчас настроен на волну кого-то, давным давно покинувшего человечество. Ничто не пропадает зря. Даже не так. Ничто не пропадает.

— А забвение?

— Забвение — лишь память наоборот. Каждый получает то что заслужил.

— А счастье? Если счастье — это со-частие? Тогда я никогда не смогу его испытать?

— Почему? — казалось дракон был искренне удивлен.

— Потому что счастье — это собрать себя из кусков. А черная дыра только и делает что отрывает от меня по кусочку. Выходит само счастье — не для меня?

— Отрывает, — Артак усмехнулся, — но в данном случае это лишь приближает тебя к цельности. Ты не замечал, что противоположные вещи часто, если не всегда, оказываются совершенно одинаковыми? Ну, например, Большой Взрыв и Большое Сжатие?

— Эээээ…

— Так что отрывая, черная дыра скорее собирает тебя. Подумай над этим.

— И каждый пройдет черную дыру насквозь?

— Каждый.

— И каждый оставит все ненужное здесь?

— Каждый.

— И каждый получит новое Сознание, соответствующее новому Миру, такое же чистое и незапятнанное?

— Каждый. Исключений нет. Каждый получит свое.

Я замолчал погруженный в раздумья. И Артак, и Агафья Тихоновна прекрасно слышали мои мысли, однако не мешали мне ни единым звуком или движением. Как телесным, так и мысленным. Они ждали что я скажу.

— Черная дыра находится между двумя Мирами? — на всякий случай уточнил я вслух, — точно между двумя неизменными и статичными Мирами, так?

Дракон подумал, а акула произнесла:

— Именно так.

— И все изменения происходят только тогда, когда материя проходит сквозь нее?

Артак молча кивнул.

— А сами Миры, которые отделяет друг от друга эта черная дыра, неизменны и статичны? Постоянны? Непрерывны и бесконечны? Стабильны и устойчивы?

— Да, — Артак кивнул еще раз и в его глазах зажегся огонек интереса к тому что я собираюсь сказать.

— Но это значит, что сама Жизнь, в человеческом ее понимании, возможна только в момент перехода? Если все изменения происходят только тогда, когда что-то перебрасывается из одного Мира в другой? Ведь человек привык считать что то что не меняется — мертво.

— Ну если в этом смысле… На самом деле мертвая вещь — такой же нонсенс как, скажем, норвежский кофе, — Артак засмеялся, — все в Мире живет, даже когда мы этого не замечаем.

— Но человек привык считать что все неподвижное — мертвое.

— А ты как считаешь? Все неподвижные вещи мертвы? — Артак повторил мой вопрос, задав его уже мне и задумался, а в его глазах не переставало сверкать Солнце.