Виктор Уманский - Борьба или бегство

— Похоже, он думал, что мы встречаемся. У него моего «контакта» не было, только телефон. Но он как-то всё же нашёл меня. И увидел фотки с Андреем.

— Не пойму. Сколько времени длились эти ваши «отношения»?

— Недели две.

Ах вот оно что.

— И?

— Ну что… он решил, что я его обманывала, и написал обо всём Андрею!

Я расхохотался.

— Очень смешно, — проворчала Таня. Но сразу же тоже усмехнулась.

— И что Андрей?

— Назвал шлюхой и велел собирать вещи.

— Справедливо.

— Ты думаешь? Мы всё-таки два года встречались.

— Вот именно.

Мы помолчали.

— И что, теперь ты будешь встречаться с этим новым парнем с бокса?

— Он не будет. Он тоже считает меня шлюхой.

— Ну что ж, сочувствую. Один вопрос: в чём был смысл скрывать всё это от меня?

— А с чего ты решил, что я скрывала?

— Ты просто исчезла из моей жизни. Я тебя спрашивал о причинах, и ты не отвечала. Теперь же оказывается, что всё это время ты попросту была занята — и не Андреем, а другим парнем.

— Мне сложно было разобраться в себе. Я не знала… Не знала, как лучше поступить.

— Слушай, Тань. Я же объяснял тебе свой подход. Важен не секс, а чёртова честность. Неужели ты совсем не уловила… моей мысли?

— Уловила. Но я не была уверена, что ты распространяешь это и в свою сторону.

— Твою ж мать! Говоришь всё людям прямо, а они всё равно пытаются найти какой-то другой смысл и решить за тебя. Не понимаю, как жить в таких условиях, — я с усмешкой развёл руками.

— Теперь ты перестанешь со мной общаться?

Я бросил взгляд на настенные часы. У нас оставалось ещё почти десять минут, но я не хотел больше находиться рядом с Таней.

— Перестану! Но ненадолго: просто мне уже пора бежать в Бауманку. Спишемся.

— Да, спишемся.

Я быстро обнял её на прощание, вышел из столовой и повернул налево — к боковому выходу из вокзала. Чуть позже, шагая от метро в сторону Бауманки, я смеялся в голос.

Две недели!

Две.

Недели.

Она ничего не говорила мне, она уходила от ответа на вопрос, почему не хочет со мной встречаться. Подумать только: в кафе на Автозаводской я напрямую дал понять, что не верю ей, но она всё равно не сказала правды…

Пока я бегал по делам, мои силы подпитывала весёлая ярость. У меня попросту не было времени полностью осознать произошедшее. Лишь когда я оказался дома, сидя в кресле и уставившись в стенку над монитором, меня накрыла волна боли и отвращения.

Я с нежностью и теплом заботился о Тане, открывал ей свои чувства. Мы обсуждали возможность серьёзных отношений. И в это же самое время она занималась сексом с любовником, не сказав мне ни слова. Я был оплёван. На моих чувствах не то чтобы специально потоптались, а просто прошлись по ним, не заметив. Внутри меня будто зрел кашель: хотелось отхаркать гадость, скопившуюся внутри.

Пытаясь отвлечься, я взял книгу, но не воспринимал написанное. Мой разум будто оцепенел, меня знобило.

Злость могла бы привести меня в чувство. Какого чёрта! Не я ли говорил себе, что Таня — не лучший выбор для серьёзных отношений, и мне нужна не она, а Надя?!

Завтра была пятница, и утром мне предстояла олимпиада. Я с трудом представлял, что хорошего смогу напрограммировать в таком состоянии, но отказываться было нельзя: это значило бы, что Танино признание само по себе уже нанесло мне вред, заставив проиграть хоть в чём-то. Я не готов был смириться с этим.

Тем не менее, мне определённо нужно было всё обдумать и решить, что делать дальше. Я взял билет на поезд, чтобы вечером после олимпиады отправиться в Минск и провести там выходные.

* * *

Минск встретил меня зеленью, прохладой и неуверенным солнцем, которое то выглядывало краешком из-за облаков, то снова укутывалось в них.

Я отправился на прогулку, глазея по сторонам: на выцветшие щиты с социальной рекламой, советского вида магазины и милые сердцу панельные девятиэтажки. Слабо улыбнувшись этим ностальгическим пейзажам, я нырнул в парк — следом за рекой Свислочью, пробегавшей через весь город.

Я шёл без остановки, стараясь как можно глубже вдыхать ветер с реки: казалось, он может очистить меня изнутри. Через несколько часов ноги заныли от усталости. Я остановился у каменного парапета и вгляделся в воду. По ней прошла серебристая рябь. Мысли мои потекли свободно.

Продолжать общение с Таней совершенно не хотелось. Её поступок я воспринимал однозначно: измена. Да, мы не были в официальных отношениях, но это формализм. Я открывался ей, а она врала мне в лицо.