Таня Д Дэвис - Англо-русский роман

— Вот как можно было написать такую музыку в 1785 году? За 14 лет до рождения Пушкина? Фактически предсказать Бетховена, Шопена. Слышишь?

— Пока нет, давай послушаем ещё раз, сказал Дэвид и поставил диск на повтор.

Таня молча стояла у окна, так получилось, что в суете московской жизни она последний раз слушала фантазию ре минор почти год назад, и теперь при этой неожиданной встрече с любимым моцартовским творением её душа вновь наполнялась знакомым ощущением «светлой печали», так гениально воплощённой в теме Adagio: что может быть, но никогда не случится, что могло бы случиться, но никогда не произойдёт. Возможно, именно это хотел сказать двадцатидевятилетний Моцарт своей вечной музыкой? А в следующей части уже другая тема: о том, что всё происходит так, как и должно произойти, и это надо просто принять.

Дэвид подошёл к стоящей к нему спиной Тане и обнял, уткнувшись подбородком в уложенные на затылке волосы, нежный аромат которых, приятно напоминавший цитрусовую свежесть, разительно отличался от тяжелых сладких запахов, которые предпочитала Джейн. Если Таня сейчас повернётся, то это всё. There will be no escape. Тане было так комфортно в руках английского пирата, с которым она опрометчиво отправилась в «предсвадебное путешествие», и с которым ещё вчера была намерена легко расстаться, что она поняла: всё, точка невозврата пройдена. Вот сейчас, в третий раз прозвучит её любимое «светлопечальное» адажио, и своей музыкой Моцарт вновь напомнит о том, что может быть, но никогда не случится, и что могло бы случиться, но никогда не произойдёт, и она просто не сможет не повернуться. Страшно? Да. Манит? Конечно. Как вода, как высота. Как прошлым летом в сочинском Скай-парке, когда она стояла перед прыжком банджи —джампинг. Всё, полетели!

Никогда прежде Дэвид не прослушивал свою любимую моцартовскую фантазию столько раз подряд. Поставленная на повтор пьеса звучала до тех пор, пока Таня не сказала:

— Мне кажется, Моцарт устал.

Вторник пролетел обидно быстро. Моцарт, прогулка по парку Илинг Грин, в небольшом пространстве которого удалось соблюсти главные каноны английской парковой культуры: to keep everything tidy, but natural. Высокие одиночные дубы, грабы и мощные лиственницы в окружении зелёных лужаек, искусственных прудиков и неярких цветочных клумб делали это творение рук человеческих похожим на просто ухоженный уголок естественной природы.

— Знаешь, в чем секрет притягательности этого парка? — спросила Таня.

— В чем?

— Он естественный, выглядит просто как ухоженный уголок настоящей природы: никаких экзотических растений, никаких ярких красок, ничего лишнего. Всё естественно и гармонично, как и должно быть в природе.

— Ты любишь, чтобы всё выглядело натурально? А какой лондонский парк тебе нравится больше всего?

— Если отвечать сразу, не раздумывая, то все. Потому что парки в Лондоне — это нечто совершенно особенное, такое убежище от мегаполиса внутри самого мегаполиса. Идешь-идёшь по шумной улице, всего один шаг в сторону, и раз, ты уже на зелёной лужайке в окружении цветов, птиц и деревьев. Невероятно! А ещё прудики с утками, карпами и золотыми рыбками, и на траве сидеть можно. Amazing, удивительно.

— Ну, от того, что можно ходить по траве качество парков не улучшается, за последние пять лет Гайд-парк так изменился, просто не узнать, особенно летом, когда после толп туристов трава вытоптана как на пастбище.

— Согласна, я тоже Гайд-парк как-то не очень люблю. Мне больше всего нравится парк Вест Хилл в Хайгейте. Там ещё галерея Кенвуд находится. И знаешь почему?

— Наверное, потому что рядом Хайгейтское кладбище, где так любимый русскими Карл Маркс похоронен.

— Ну надо же, про Карла Маркса знаешь. Не догадался, вовсе не из-за этого. Просто именно в парке Вест Хилл с высокого холма открывается великолепный вид на Лондон. Я вообще люблю смотреть на город с самой высокой точки, to get a bird’s view of the city. Когда куда-нибудь приезжаю, обязательно забираюсь повыше, либо на телебашню как в Торонто, либо на гору, как в Австрии, либо просто на какую-нибудь смотровую площадку.

Как же здорово гулять по зелёной траве Илинг Грин рядом с английским пиратом. Под ногами приятно шуршат жёлто-красные осенние листья, на лужайке мальчишки увлеченно гоняют футбольный мяч, их звенящие голоса разносятся далеко в прозрачном сентябрьском воздухе. Но, что это? Вдруг плач: это самый маленький светловолосый игрок лет семи упал и видимо сильно ушибся. Один из ребят подбежал к малышу, и, убедившись, что с ним ничего серьёзного, возвратился к игре. Дэвид подошёл, присел рядом и стал успокаивать плачущего мальчика. Наблюдая за этой сценой, Таня невольно отметила: а из этого пирата выйдет прекрасный отец, вон он как ребёнка умеет успокаивать — нужными словами, верной интонацией, именно так, как и должен разговаривать любящий отец.