Дмитрий Зорин - Сказка и быль

В мае 1952 года состоялось открытие Волго-Донского канала — «последнего из грандиозных сталинских каналов, которые возводились трудом заключённых ГУЛАГа». [5, с. 283].

Об этом событии трубили все СМИ.

Лето 1952 года запомнилось мне походом к истокам речки Качи, протекающей по городу и впадающей на Стрелке в Енисей. В поход наш 6-й класс готовился целый год. Руководил подготовкой и самим походом учитель физики. Его жена была одновременно нашей учительницей немецкого языка и классным руководителем. Поход в тайгу, окружающую Красноярск, к истокам реки Кача был для меня первым путешествием, первым моим и каждого из моих товарищей испытанием на крепость духа, на совместимость в экстремальных для нас подростков условиях. Мне кажется, в первом случае я испытание выдержал, а во втором, как показал поход, — мне предстояло ещё много работать над собой. Сто с лишним километров до станции Кача мы доехали на пригородном поезде. Дальше нам предстояло пройти пешком по таёжным тропам вверх по течению речки Кача до места, где она берет начало. Это ещё километров пятнадцать. Здесь река имела русло шириной не больше метра. Весь путь мы прошли за световой день, делая непродолжительные привалы для отдыха и обеда. В пути наш руководитель, опытный таёжник, рассказывал нам много интересных историй, происходивших с ним в его путешествиях, показывал следы зверей, учил распознавать голоса птиц. В одном месте уже в конце пути он показал нам след медведя, оставленный им на известковом островке посреди речки. Это было очень занимательное путешествие. На место ночёвки мы прибыли, когда наступили сумерки. В тайге темнеет быстро. Мы едва успели разбить палатки и натаскать хвороста для костра. Ужин прошёл весело. Много шутили и смеялись и угомонились, когда уже было поздно. Рано утром нас разбудил учитель, и мы с восхищением наблюдали восход солнца, которое медленно выползало из-за ближайшей сопки и озаряло округу багряным светом. Вдруг недалеко от вершины сопки, на опушке, мы увидели медведицу с маленькими медвежатами, которые смешно играли друг с другом. Это было впечатляющее зрелище, заставившее нас замереть от восторга. Нам хотелось подобраться к ним поближе, но наш наставник, запретил нам это делать. После завтрака, оставив двоих дежурных, все пошли к истокам речки. Утомлённые прогулкой мы вернулись в лагерь и, перекусив, каждый занялся тем, что ему нравилось.

Я с двумя товарищами, заядлыми, как и я, курильщиками, отправился в лес покурить. Несмотря на предупреждение не уходить далеко, мы незаметно для себя углубились в тайгу и заблудились. Наступили сумерки, а мы все не могли найти дорогу к лагерю. Вдруг мы услышали голоса ищущих нас товарищей и вскоре увидели их. Мы подверглись такой проработке со стороны учителя и других ребят, что уши у нас горели, непонятно от чего больше — от стыда или от обиды. У меня, наверное, больше от обиды, потому что я, ни кому, ни слова не говоря, незаметно собрал свой рюкзак и покинул лагерь. Я отправился тропой, по которой мы шли от станции. Тайга погрузилась в темноту. Скоро страх заглушил моё возмущение. Каждый хруст ветки, каждый крик птицы, любой звук заставлял меня вздрагиваться. Я судорожно сжимал в руке, находящейся в кармане, маленький перочинный ножик как будто это было, невесть какое грозное оружие способное, защитить меня в случае нападения Я боролся с желанием вернуться назад. Самолюбие не позволяло мне сделать это. Опасение, что меня могут обвинить в трусости, пересилило страх, и к рассвету мне удалось добраться до станции. Я дождался прихода группы, и со всеми вернулся домой. Меня уже никто не ругал, но я чувствовал себя не в своё тарелке. Тем не мене, меня этот случай многому научил и закалил в какой-то степени мой характер. В своей дальнейшей жизни мне не мало пришлось бывать в разных ситуациях, когда от взвешенности твоих действий многое зависело, и тот урок помогал находить правильный вывод.

Групповая фотография учащихся 7-го класса, справа сижу я. Рядом — завуч школы, сзади наш классный руководитель.

Лето 1953 г.

Заведующая учебной частью школы Нина Яковлевна, впоследствии — Заслуженный учитель СССР, оставила в моей памяти неизгладимый след.

Человек широкой души, педагог высочайшего профессионализма, она была для меня, да, наверное, и для всех её подопечных в школе, и строгим наставником, и заботливой матерью, и отцом. В своей педагогической деятельности я часто свои поступки по отношению к учащимся сравнивал с тем, как бы поступила Нина Яковлевна на моём месте. Она была для меня образцом педагогической деятельности.