Алена Некрасова - Зарисовки одной дамочки

Заехал как-то ко мне в гости один мой знакомый. Петр — мужчина красивый, богатый, избалованный женским вниманием. Все это делает его капризным до невозможности.

— Ничего понять не могу, — жалуется он мне, присев на диван и ослабив узел галстука. — Ты мой вкус знаешь. Женщина должна быть не меньше метр семьдесят пять, ноги от ушей, блондинка, и ни грамма лишнего веса. Все гладенькое, упругое, упакованное в самые лучшие шмотки.

— Ты к чему клонишь? — спрашиваю его, разливая в чашечки кофе.

— Меня кто-то сглазил.

— Иди ты!

— Я влюбился. Влюбился так, что готов жениться. Хоть завтра.

Еще раз прошу повторить последние слова, так как Петр и семья — понятия несовместимые.

— Неужели ты встретил совершенство? — я мысленно начинаю воображать себе такую женщину и прихожу к выводу, что такой в природе просто не существует.

— Совершенство? — Петин голос срывается, как у подростка. — Ты шутишь! Она невысокого роста.

— Как? И даже плечиками до баскетбольной корзины не достает? — пытаюсь пошутить я.

Но Петя даже не слышит моего сарказма и продолжает:

— Полная, непропорциональная, слишком широкие бедра, волосы темные, короткие, подбородок висит, и зубы неровные.

Я очень хотела его подбодрить и сказать, что это еще не смертельно, но удержалась — мой друг чуть не плакал.

— Петь, и что? — осторожно интересуюсь я у него.

— Она не в моем вкусе! — он делает маленький глоток из чашечки, обжигается и морщится. — Но я хочу ее так, как ни одну другую женщину!

— Да-а-а, — тяну я, так как ничего другого в голову мне не приходит.

— Что мне делать? — Петр с надеждой в глазах смотрит на меня.

— А я почем знаю.

Я действительно не знаю. Конечно, я могу его просветить, что с возрастом вкусы меняются. Что, мол, в юности мы любим одно, а в зрелом возрасте другое. И что, видимо, он так переел «деликатесов», что теперь его на «простую пищу» потянуло. Но я молчу и продолжаю тупо смотреть на него. Сочувствия ни в одном глазу.

У одной моей подруги, назовем ее Эльвира, есть знакомая, которая уже раз шесть была замужем и собиралась вскоре «осчастливить» седьмого избранника.

— У нее ни кожи, ни рожи! — возмущается Эльвира. — Тощая, как вобла, спина и ноги колесом, воняет от нее так, словно она в канализации живет, половина зубов отсутствует, а мужики за ней табуном ходят! Где справедливость? Ну чем их эта «красота» берет?

И что на это ответишь? Флюиды. Химия, как говорят на Западе, а у нас: «Не родись красивой, а родись счастливой».

У этого ребенка есть одна большая мечта. Она приехала покорять столицу из малюсенькой деревни, которую Катя называет не иначе как Гадюкино или Мухосранск. Но Москва, по непонятным для Дарьи причинам, не собиралась сдаваться: ни театральными подмостками, куда она пыталась поступить уже два года, ни модельными агентствами, которые Дарья брала штурмом. Видимо, ее «светлый путь» находился совершенно в другом направлении.

А пока наше «юное дарование» постигало азы мойки, готовки и стирки, Катю преследовало маниакальное желание избавиться от нее раньше, чем закончится контракт найма. Самый лучший способ, который пришел ей в голову, это сделать (в рекордно короткие сроки) из гадкого утенка (Дарьи) прекрасного лебедя и пустить его в свободное плаванье. Но так как одной ей это было не под силу, то в дело была пущена тяжелая артиллерия под названием «подруги».

Решив с помощью своих подружек написать сценарий будущей жизни Дарьи, а заодно и новую книгу (о том, как очередная «серая мышка» из провинции вышла замуж за самого эгоистичного, самого циничного, самого жестокого, самого сексуального и самого богатого русского, обойдя на крутых поворотах самых, самых и самых светских львиц), Катя пригласила всех нас к себе в гости. Правда, настроение у всех подкачало. Этому способствовала и погода: целый день шел дождь, небо заволокло темной пеленой и дул холодный ветер.

— Сударыни, я собрала вас для того, — начала свой маленький монолог Катя, — чтобы попросить помочь мне в одном мероприятии. Вы все знаете, как я страдаю с Дарьей. Это отражается на моей работе. Моего терпения больше не хватает. Или я, или она. Я выбираю себя, а посему прошу помочь мне вычеркнуть ее из моей жизни.

— Ты пригласила нас для того, чтобы мы помогли Дарье упаковать чемоданы? — интересуется Маня.