Гулнар Жандыбаева - Безмолвно бушующая фауна [Часть вторая]

Визирь приступил к осуществлению регентских планов на будущее. Ведь, если султан станет править без его помощи, то не стоило полагаться на судьбу. Ему нужно избавиться от самого владыки! Взять под крыло волчий выводок и проникнуть в самые глубины их разума, поселить там страхи, такие же, которые преследуют любого претендента на трон, — страх быть казненным, оплаканным и забытым. Шакал решился отравить падишаха, запугав для этого молодую женщину-«хатун» в гареме и нетерпеливо ждал преступных результатов. Как выяснилось позже, план не удался, и все из-за этой черноухой Рыси, которая стояла у него как кость поперек горла.

После провального покушения, визирь понимал, что, даже скрыв все ведущие к нему следы, его резонно станут подозревать после того, как царственного положения кошечка открыто угрожала, сказав следующие дерзкие слова:

— Знайте свое место! Вы всего лишь подданный, и должны служить своему султану и династии! Откуда вы черпаете свои силы? Откуда столько смелости в Ваших речах?

Великому Визирю, поднявшемуся из самых низов, совсем не хотелось потерять свою голову на плахе, тем более по наущению рабыни. Ему оставалось только развязать кровопролитный бунт. Он уготовил ни в чем не подозревавшему властителю обширного султаната унизительный конец…

…Низвергнутого «хана ханов» вывели на улицы города, вели связанного и кричали страшные проклятия в след:

— Уууу… проклятый слабый султан, ты сделал нас нищими!!! Любитель женщин, прячешься за юбки, уууу… позор тебе, слабый падишах!!! Ты принес нам лишь одни беды на голову, поселил в наших сердцах все пожирающее пламя!!!

Волк пытался кричать в свою защиту, но никто ничего не хотел слушать… воины, простые жители, торговцы и даже дети стали кидать в него овощами и камнями. Пока его вели по улицам, все кому не лень, пытались ударить или плюнуть в потерявшего власть владыку.

— О, Аллах, за что мне такое наказание?! — причитал когда-то всемогущий Великий Султан. — За что мой народ так поступает со мной?!

Шакал с нескрываемым злорадством смотрел на эти терзания и муки, скалил клыки:

— Тебе стоило быть повнимательнее к моей личности, господин, хоть я всего лишь низкий подданный, но такой, который может, на самом деле, свергнуть одного из сильнейшего мира сего! Я бы с удовольствием удавил твоих никчемных отпрысков, но они нужны мне для того, чтобы династия продолжала процветать, а вместе с ней и Я!

Когда Султанша-мать увидела своего доблестного сына, он был уже мертвым, на его сизо серой и некогда ухоженной шкуре повсюду были следы ссадин и вырванной клочьями шерсти, ему отрезали хвост и уши… она так горько плакала и истошно кричала, что, казалось бы, не было по сей день никого несчастнее из матерей под куполами этого гарема и в целом мире!

А Шакал, тем временем, наигранно появился как спаситель, которому удалось уберечь трех престолонаследников, когда воины из янычарского корпуса впоследствии задушили их родительницу, экзотичную рыжую степную Рысь с черными кисточками на ушах. «Спаситель и покровитель» смотрел в лицо той самой наглой рабыне, которая уничижала и оскорбляла его. Он смотрел, как жизнь покидает ее, а она напоследок видела лишь ненавистную и оскаленную от ехидства вытянутую морду своего врага.

Временно всех трех Шехзадэ оставили в живых, нельзя было рисковать и сохранять только одного из них, как обычно советовали владетельные паши и другие, высоко титулованные деятели страны. По некогда установленной традиции, как только один из претендентов на трон доживет до совершеннолетия, остальных братьев безжалостно и немедленно умертвят. Валидэ-мать убиенного султана решила до последнего вздоха защищать своих внуков и поклялась отомстить Шакалу, тому самому, которому самолично подарила безграничную власть.

Валидэ попыталась совершить покушение на коварного визиря, но у нее ничего не получилось, и в ту же ночь она была отравлена, а в летописях гарема занесли запись, где говорилось, что Великая Тигрица упокоилась с миром по воле Аллаха по естественной причине от лихорадки. Отныне визирь султаната остался один на один с подрастающими отпрысками. Он будет самостоятельно следить за их благополучием, станет самым преданным слугой и советчиком.

— Я, Великий Визирь огромной империи, — говорил бездушный отравитель, поднимая указательный палец с острым когтем кверху, — я очень близок к Дому Османа, но чту законы и традиции. И потому, с моего позволения и благословения, в скором времени юный Шехзадэ станет султаном, а все государственные дела до его полной дееспособности будут на моих плечах. С именем Аллаха я открываю этот Совет дивана.