Дина Адомайтес - Будь ты проклят

— Привет! А где Ксюша? — сразу же обеспокоенно спросила я у него.

— Привет. Пока не пришла.

Я взглянула на дисплей телефона: на часах было пять минут второго. Я немного опоздала, так как попала в пробку, но куда запропастилась Ксюша, было неясно, и я предложила Пете срочно позвонить ей. Но как только я, жутко переживая, начала набирать ее номер, Петя увидел Ксюшу, поднимающуюся из подземного перехода, и у меня отлегло. Она была одета в голубые джинсы и белую футболку без рисунка. Она поздоровалась с нами, даже не улыбнувшись, и попросила нас прогуляться по тем страшным дворам, где в четверг мы с Петей бежали за ней.

— Тебе полегче сегодня? — посмотрел на нее внимательно Петя, но вместо ответа Ксюша просто отрицательно покачала головой. — Зачем мы идем в эти дворы? Для чего тебе это?

— Я не знаю, — пожала она плечами, опустив голову.

— Значит, мы не идем туда! — решительным движением остановил ее Петя и развернул на сто восемьдесят градусов. — Прогуляемся в другом месте, а лучше вообще уедем в другой район. Как тебе эта идея?

— Я не знаю, — не поднимала головы Ксюши.

— Значит, едем!

Мне же вдруг в голову пришла гениальная, как мне показалась, идея поехать в центр города на концерт, куда меня звали Аня с Лешей. Времени у нас было еще с запасом, поэтому мы как раз успевали к началу. Может быть, музыка и присутствие народа сумеет немного отвлечь Ксюшу. Я высказала вслух свою мысль, Петя одобрил ее, а Ксюша снова равнодушно пожала плечами, не глядя ни на кого из нас. Пока Петя пытался чуть-чуть растормошить Ксюшу разговорами, я по его просьбе принялась тормозить машину, пытаясь попросить довести нас до центра города, и только с третьей попытки мне удалось осуществить задуманное. Пока мы ехали в машине, я написала Ане с Лешей, что все-таки приеду на концерт, на что они оба ответили мне радостными смайликами. Водитель довез нас прямо до площади, и нам даже не пришлось идти пешком. На сооруженной сцене играли какие-то незнакомые мне музыканты, хотя благодаря своей профессии я знала почти все музыкальные группы нашего города. Народ на площади вел себя достаточно спокойно, или же мне, привыкшей к безудержному веселью гостей на свадьбах, только так казалось.

— А какую ты музыку любишь? — впервые решила я заговорить с Ксюшей, придумав удачный повод для этого.

— Разную, — взглянула она на меня своими маленькими, но такими яркими голубыми глазами. — А кто будет выступать?

— Мои друзья, они играют в группе, — с гордостью ответила я, надеясь вызвать этой вестью интерес Ксюши. Но она просто ответила: «Прикольно». И завершила короткий диалог.

Петя предложил нам пока прогуляться по парку, который располагался недалеко от площади, и мы молча пошли следом за ним. Проходя мимо квадратного холодильника с мороженым, Петя спросил у нас с Ксюшей, какое мороженое мы любим, и купил нам его, заплатив из своего кармана.

— Ксюша, жизнь не закончена, — начал Петя, развернув свое мороженое и выкинув обертку в ближайшую мусорку.

— Очень жаль, что она не закончена, — перебила его Ксюша жуткой фразой.

— Не надо так. Ты еще придешь в себя, окрепнешь, это обязательно случится.

— Я не хочу, чтобы это случалось, — произнесла она, всхлипнув. — Я хочу быть с ним, — слезы мелкими каплями покатились из ее глаз, чуть не попадая на рожок с мороженым.

— Пока нельзя быть с ним, это будет потом, но не сейчас. Ты же терпеливая девушка, ты должна подождать.

— Сколько мне нужно терпеть? — посмотрела она на него таким жалостливым взглядом, что у меня сердце начало обливаться кровью.

— Я не знаю, сколько.

— А вдруг я буду жить до девяноста лет? Мне еще семьдесят два года жить без него? Я не смогу, Петя! — в отчаянии закричала она, выбросив мороженое на землю и прикрыв тыльной стороной ладони свои глаза, что заставило меня остановиться в оцепенении.

Я так боялась, что она снова, как в тот день, бросится от нас бежать и поднимется на двенадцатый этаж, а мы не успеем ничего сделать. Меня каждую минуту не оставлял этот страх, являясь будто бы наваждением, хотя я понимала, что Ксюша в любом случае справится, а тем более благодаря такой серьезной поддержки Пети, но мне все равно было ужасно тревожно за нее.

— Сможешь! — обнял он ее свободной рукой, а Ксюша продолжала бесшумно плакать. — Сможешь! — еще более настойчиво повторил Петя.

— Зачем мне тут жить? С кем мне здесь жить? Я только его люблю, я больше ни с кем не хочу быть! — неразборчиво говорила она, уткнувшись в Петину рубашку, которую она мочила своими слезами.