Дана Делон - Непрожитая жизнь

– Они такие мягкие, – хрипло говорит он. Я тяну вверх его футболку с логотипом The Doors, он помогает мне ее снять, и я веду ладонью по его голой, удивительно горячей коже. Я чувствую, как бьется его сердце, бешено и безумно. Наши губы сливаются, тела прижимаются друг к другу. Рафаэль подхватывает меня на руки и несет на матрас. Я провожу рукой по его волосам и в который раз заглядываю ему в глаза, теряясь в них, пропадая. Бушующее море… ночное небо без звезд…

Вода практически выкипела, но Рафаэль наливает ее заново. Сидя на матрасе, я с удовольствием слежу за каждым его движением. Рафаэль без футболки, в расстегнутых джинсах, босоногий, его длинные волосы как всегда собраны в хвост. Я восхищенно вздыхаю.

– Наслаждаешься видом? – с ухмылкой спрашивает он.

– Не представляешь, до какой степени, – шепчу я. Он оборачивается и смотрит на меня, сидящую в костюме Евы на его матрасе.

– Еще как представляю, – отвечает он с озорным блеском в глазах. Я в очередной раз улыбнулась, продолжая наблюдать, как он режет сыры, мешает, добавляет масло и все это делает без всяких шпаргалок.

– Где ты научился готовить?

– Бабушка с маминой стороны научила, я иногда проводил у нее каникулы.

– Чему ты улыбаешься? – спрашиваю я, замечая веселое выражение его лица.

– Просто это было жуть как смешно. Я думал, она убьет меня прямо там, на своей обожаемой кухне. Когда я сказал ей об этом, она ответила, что кухня – это святое место, и она убьет меня в другом.

Я смеюсь.

– Классная у тебя бабушка.

– Не то слово, – подмигивает он. – Поможешь?

Я надеваю его футболку, и он улыбается.

– Тут нет стола, только старый поднос, думаю, его можно положить на матрас, а на него поставить еду.

Я стелю одеяло и ставлю поверх него поднос с огромным кофейным пятном посередине.

– Это все было тут до меня, – поясняет Рафаэль, – кроме матраса и постельных принадлежностей.

Он ставит прямо на пятно тарелку с помидорами и моцареллой, поверх которых в хаотичном беспорядке разбросаны листья базилика под оливковым маслом. Потом подает мне глубокую тарелку с пастой, щедро политой сырным соусом и посыпанной черным молотым перцем.

– Бабушка учила тебя готовить только итальянскую еду?

Рафаэль садится с другой стороны подноса, отправляет в рот вилку спагетти и, жуя, пожимает плечами.

– Скорее всего. Паста, лазанья – это все итальянское.

Я киваю, аккуратно проглатывая горячую еду.

– Это очень и очень вкусно.

Он улыбается.

– Там шесть видов сыров, хотя обычно делают из четырех. Но моя бабушка, держа в руках огромный острый нож, сказала, что сыров должно быть шесть, и просила поверить ей на слово.

Я опять смеюсь.

– Не против, если я открою окно?

Я качаю головой.

– Мне тоже немного жарко.

Он открывает окно, и я глубоко вдыхаю свежий воздух. Рафаэль подает мне пластиковый бокал и мы, весело рассмеявшись, чокаемся. Это самый вкусный ночной ужин в моей жизни – сырный соус, аромат базилика и вино. Чуть позже мы вместе моем посуду, а потом, почистив зубы, лежим и разговариваем обо всем на свете. Подперев рукой голову, я смотрю на Рафаэля, пока он говорит. Он такой красивый, такой невероятный!

– Который час? – спрашиваю я.

Он достает из кармана джинсов телефон.

– Три сорок пять.

Я падаю лицом в подушку со стоном:

– Господи, нам утром в школу.

Он смеется, переворачивает меня на спину, убирает волосы с моего лица и шепчет на ухо:

– Леа, мы сегодня не пойдем ни в какую школу.

И я чувствую его горячую ладонь у себя на бедре.

Рафаэль спит, а я боюсь пошевелиться – не хочется будить его и начинать новый день. В моем сердце запечатлелись события этой ночи, эти поцелуи, прекраснее которых и быть не может. Я смотрю, как его грудь поднимается и опускается в спокойном ритме, изучаю каждую черточку его лица, запоминаю шрамики над бровью и на подбородке, трещинку на губе. Он медленно открывает глаза, сонно смотрит на меня, я улыбаюсь и шепчу:

– Доброе утро.

– Давно проснулась? – осипшим голосом спрашивает Рафаэль.

– Нет, – отвечаю я, проводя пальцем по линии его подбородка. Палец покалывает щетина. Рафаэль ловит его и целует. Мы лежим в тишине, нежно прикасаясь друг к другу, и голова идет кругом от переизбытка чувств, и не хватает воздуха. В глазах Рафаэля я вижу безумный бурлящий водоворот. Его тело отзывается на каждое мое прикосновение, и мне нравится сводить его с ума точно так же, как он сводит с ума меня. Мы целуемся как безумные, обнимаемся как безумные и любим друг друга как безумные. «Любовь – это определенный вид сумасшествия», – решаю я, покусывая его губы.