Дана Делон - Непрожитая жизнь

Он говорит, а я не задаю вопросов, не издаю никаких звуков и просто слушаю.

– Понимаешь, когда в семье происходит что-то страшное, все рассчитывают, что ты в одночасье повзрослеешь и изменишься. Так, по крайне мере, было в моей. Когда Мика заболел, все ожидали от меня идеального поведения, отличных оценок, и когда я делал что-то не так, на меня смотрели со смесью грусти и разочарования. У меня было ощущение, что все хотят, чтобы я стал им. Ведь он был идеальным. Послушным, воспитанным, правильным, он был всем тем, чем не был я. Парадокс, правда? Мы выглядели абсолютно одинаково, но были совершенно разными. Тогда я понял, что мне нужно будет постараться сохранить в этой жизни свое собственное «я». Я отрастил волосы, чтобы не напоминать Микаэля, и продолжал вести себя как Рафаэль. Помню, лучший друг Мики, Сириль, решил стать и моим лучшим другом, когда Мика перестал ходить в школу. Возможно, он хотел поддержать меня, чтобы мне было не одиноко. Но знаешь, чем это все закончилось? Дракой. Я врезал ему. С тех пор он не сказал мне ни слова. Даже на похоронах. Почему я врезал ему? Потому что я не Мика, Леа. Я не хочу быть его заменой для своей семьи или для друзей. Я не его дублер.

В этот момент мне становится плохо. В глазах темнеет, голова наливается тяжестью, я опускаю ее на стол и жду, когда меня отпустит.

– Леа, – говорит Рафаэль. Я не отзываюсь, и он, разорвав две упаковки сахара, заставляет меня проглотить их содержимое. Я открываю глаза и начинаю моргать, чтобы взгляд сфокусировался. Сахар тает во рту, и потихоньку все вокруг приобретает нужные очертания.

– Ты завтракала? – спрашивает он.

Я не завтракала, но дело не в этом, я просто ужасно перенервничала и испугалась. Он не хочет быть дублером. Поэтому ты не хотел, чтобы я говорила ему, что дружила с тобой, Мика? Потому что он не хочет быть твоей заменой. Господи, насколько все сложно.

– Леа, ты слышишь меня? Мне вызвать врача? – Рафаэль наклоняется ко мне, вглядываясь в мое лицо, и я поднимаю голову.

– Со мной все хорошо. – И правда, приступ прошел, осталась лишь еле ощутимая слабость. – Спасибо, – благодарю я, кивая на разорванные пакетики, – мало кто бы додумался.

Он тоже кивает.

– Тебе нужно правильно питаться, глупо в восемнадцать лет доводить свой организм, мы не в Африке, у нас есть еда, сколько хочешь еды, это просто глупо… – Он смотрит мне в глаза и отчитывает меня, как маленького ребенка. Я думаю, что мне еще нет восемнадцати, но вслух произношу абсолютно другое. То, что ему следовало услышать:

– А тебе нужно спеть. Это будет один концерт, ты не займешь место брата и не станешь им. Если мадам Феррар хочет, чтобы ты сам расхлебывал последствия, устрой ей такой концерт, который она не скоро забудет.

Выражение его глаз меняется, они загораются озорными огоньками, которые делают их еще прекраснее.

– Поедим и вернемся в школу к следующему уроку, – говорит он спустя пять минут. – И съешь весь салат. Я поделюсь с тобой картошкой, хочешь?

Я смеюсь, а он улыбнулся.

На большой перемене между вторым и третьим уроком Рафаэль поговорил с мадам Феррар, они поторговались и решили, что Делионы прибудут только на последнюю генеральную репетицию, которая состоится в субботу, перед выступлением. Квантан и Пьер не спрашивают, почему Рафаэль изменил свое решение, Квен просто интересуется:

– Что именно мы будем играть?

Рафаэль улыбается.

– Сегодня вечером обговорим все детали дома, идет?

– Хорошо, – отвечает Квантан. Видно, что он вовсе не против сыграть на благотворительном концерте.

– Капюсин, пока я буду играть, стоя там, на сцене, не своди с меня глаз, потому что вся эта музыка, она будет лишь для тебя, котенок, – мурлычет Пьер.

И мы все дружно хохочем.

– Вы видели? Луи Виттон сейчас выпустил коллекцию сумок с принтами в виде картин знаменитых художников?

– Да, я, кажется, что-то видела на афишах… Тебе они нравятся? – спрашиваю я.

– Не особенно. Дело не в них, просто за год в Париже я не была ни в одном музее. Я не видела ни одного оригинала картины в свои восемнадцать лет… Это вообще нормально?

– Когда я только приехала в Париж, учительница по рисованию забрала нас на экскурсию в Лувр, мне было четырнадцать и мы отвратительно себя вели. С тех пор я ни разу его не посещала.

– Мы можем сходить вместе, если хотите, – предлагает Квантан. – Мы тоже там давно не были, последний раз лет пять назад? – он поворачивается к Рафаэлю и Пьеру, пожимая плечами. – Точно не помню.