Евгений Мороков - Отчаянный марафон

Я прикуриваю сигарету и смотрю на танцпол, где подгорелые, хрустящие тела изводятся под голос искусственной музыки. Они так легки и свободны, но только сегодня, только в этот час. Завтра останется только мусор, а люди будут скрываться от трезвых глаз небесного светила.

Надо бы спрятаться в этих массивных потных телах, оказаться среди них, быть как они, быть ими. Меня нет, есть только мы. Нам надо прятаться за маской индивидуальности, в то время как на нас красуется штамп одноразовой посуды. Сегодня ничего не изменится. Единственное, кем или чем мы можем стать, — это кляксой, помаркой на белейшем листе бумаги. Оставим собственный мир себе, он все равно никому не нужен. Еще одна сигарета закуривается, брат сидит рядом и забирает у меня зажигалку, чтобы воспользоваться этой искрой. Наше с ним прошлое, клише старшего брата-надзирателя рассыпается пеплом на стеклянном дне. Я вспоминаю — сегодня пьянка, а такое нельзя забывать. Рука вытягивается навстречу взгляду.

— Какой коньяк у вас есть? — не знаю, почему коньяк.

— «Ай-Петри», три и пять звезд, — громко и четко. Ясно, что бармен не первый сезон на пляже.

— Два по пятьдесят, тройки. — Мы ведь ребята не гордые, утешаю я сам себя. Оборачиваюсь к Егору. Он завис в телефоне.

— Оставь эту штуку. Давай лучше выпьем. Две рюмки отдают честь неслужившему телу.

— Четыре, — говорит бармен. Я отдаю ему пять соток и благодарю, его круглые глаза ничего не показывают, только уголки губ заворачиваются, как улитка перед дождем. Коньяк проходит тестовый режим на отлично. Егор немного покривился, запивая его «Лонг-Айлендом». Все оттого, что сделал слишком большой перерыв между глотками.

— Так вот, братец! — без малейшего понятия, зачем я так начал. — Ты мне скажи, как твоя жизнь, куда планируешь дальше? Он ожидал этого вопроса, ухмылка разлилась по лицу.

— Не знаю, изначально думал к тебе, а сейчас, наверное, в Севастополь, — музыка ограничивала слышимость.

— Все из-за нее? — я уже полгода как знал о существовании его девушки.

— Да, она не поступила туда, теперь возвращается домой. Будем в Севастополе. — Его две фразы разделяло двадцать секунд, в эти двадцать секунд он поверил в переезд, поверил в Севастополь, никакой ноты сомнения. Но все же он посмотрел на меня и ждал. Его залитые алкоголем глаза блестели под ударами света, руки обессилено валялись на стойке, а тело машинально двинулось ближе ко мне.

— Поступай, как знаешь, — небрежно, ядовито выплюнул я, только зачем — опять неизвестно. — Только думай в первую очередь о себе, сделай так, как ты хочешь.

— Я постараюсь, брат. — Он протянул остатки «Лонг-Айленда», прозвенел звон, подобный церковным колоколам, только не он.

Я смотрел на него и не понимал, кто он. Да, он мой брат, но заканчивается ли на этом список? Неужели у нас только одна связующая нить — родство? И эта нить настолько крепка, что протянет за собой все жизненные беды, стоящие где-то там впереди. Я не понимал, во что мне верить. Я не понимал его, он не понимает меня, мы ничего не знаем друг о друге. Братья и все. Мало этого или достаточно, не понять, нет, не понять.

Мой выход на танцпол закончился после трех несуразных песен. Одновременно хотелось танцевать и пить, поэтому пришлось сделать выбор не в пользу гимнастики. Колонки играли прошлое, позапрошлое лето, старые, пожеванные песни, все их, как ни странно, почему-то знали. Колесо крутится на одном месте, люди бросаются в него и крутят, крутят, крутят. Они сливаются в стадо без имени, без лиц и возраста, только с одной целью — отдохнуть. Алкоголь развращает их умы, развращает их желания. Я не страдаю болезнью отпуска, потому и пью в любой день, с поводом и без, один или в компании. Когда моя тушка опустилась на высокий стул, из-за чего мне пришлось сделать несколько постыдных движений в силу невысокого роста, я заказал еще «Лонг-Айленда». Егор развязывал язык, искал во рту золотые слова, делал все, чтобы изъясниться перед дамой сердца. Его телефон надолго прилип к уху.

Крепкая рука обхватила мое плечо, я почувствовал длинные ногти рядом с ключицей. Маленький ледяной глоток, я обернулся.

— Привет, — легкий, ненавязчивый голос прокрался на мою территорию. — Не угостишь сигаретой? — ее рука потянулась к пачке, лежавшей на стойке. Два тонких кольца сжимали длинные пальцы, видимо, куплены давно.

— Да, конечно, почему бы и нет, бери, не стесняйся, — при этом я захватил и себе одну. Мы прикурили по отдельности, каждый сам себе.