Евгений Мороков - Мыс Плака

Я смотрел на них с воодушевлением. Дух свободы исходил от этих людей. Плевать на всё, только собственное удовольствие, только так. В наше время редко кому удаётся быть самим собой. И дело не в том, что каждый из нас надевает маску и прячется от мира. Полагаю, это страх быть отверженным обществом. Мы закапываем сами себя. Роем глубокую яму и прячемся там в надежде быть найденными, услышанными. Но этого не происходит и не произойдёт, ведь мы никому не нужны. По сути, люди всегда думают о том, как о них подумают другие, а в итоге всем наплевать, всех заботит то, какого мнения их «Я» в чужих глазах. И вот он, круг замыкается. Мы боимся общественного мнения, в то время как его по факту и нет. Потому что мы никто, так и останемся никем, если будем только бояться.

— Ну что? Коктейль будешь? — сказал Арчи, когда я подошёл к бару.

— Только если виски с колой! — Он пил апельсиновый фреш и натирал посуду.

— Два пальца? — спросил он с ухмылкой.

— Как обычно! — придавая важности голосу, ответил я. Банальная игра вызывает улыбку.

В половину десятого ушёл последний столик. Грязные бокалы, тарелки, покрытые жиром, с остатками еды, уходили Наде. Она ежедневно тщательно вымывала гору посуды. Вычищая, затем натирая их. Я с детства питал отвращение к мытью посуды. Меня подташнивало от вида грязных тарелок и кусков еды с мерзким соусом на них. Ещё несколько минут назад кто-то пожирал превосходное блюдо, а ты должен убирать за ним. Словно подтираешь человеку рот без салфетки. Но Надюха была не такая, она включала музыку на стареньком телефоне, надевала резиновые перчатки и вступала в бой. Без отвращения, без рвотных позывов. Делала своё дело, не думая ни о чём.

Пустой зал дал возможность допить виски. Я вышел на пирс проветриться. Люди маленькими группами прятались по всему побережью. Они верили в свободу. Свободу сегодняшнего вечера, завтрашнего дня. В свободу недели или двух, а потом все возвращаются в реальность работы, учёбы, семьи, повседневных забот.

У меня нет семьи, нет учёбы, каких-то проблем, да и работы нет. Это всего лишь временный остров, на месяц, не более. Что дальше? Свобода дана мне с лихвой, вот только куда её девать — неизвестно. Хочется сбежать из города, страны. Поддаться этому соблазну путешествия. Что останавливает? Деньги? Нет. Друзья? Нет. Привычка? Да. Мерзкая привычка жить так, а не иначе. Чувство, будто всё и так в порядке, только осталось сделать шаг, может, два, и всё образуется. Нужно пережить штиль, ветер примчит. Корабль поплывёт. Никто не умрёт. Зажравшаяся надежда, не дающая опуститься на дно, оттолкнуться ногами от холодных песков океана. «Только не кипятись, всё будет, всё будет» — эта обжёванная фраза остужает весь пыл. Помогает не послать этот мир в тартарары. Дайте больше слов, и никогда не увидите действия. Что-то изменится? Непременно нет.

Мы сидели за баром, когда услышали безжалостные крики женщины. Слова до нас не доходили, только визг. Интерес победил нас, выбежали на улицу, а там подъехал цирк ночных белочек. Натахина подруга орала добрым матом на весь Утёс.

— Ах ты шалава местная! Да я тебя вздёрну на сукУ! Мажорка сраная! — В этой квадратной женщине два на два погибал оратор. Она пыталась вырваться из цепких рук, но её крепко держала Наташа и кавалер весёлой компании.

— Женщина, успокойтесь и следите за словами, — отвечала блондинка, пятясь назад.

Спустя минуту Катя рассказала нам эту пресную ситуацию, где никакого конфликта и не должно было быть. Виолетта подъехала к парковочному месту у кафе, а там находился мангал. Она попросила убрать его, чтобы можно было поставить машину. Вот только девушка забыла выбрать тон. А мы как раз успели в разгар битвы.

— Ты сраная мажорка! Я тебя разорву! Ты кто вообще такая?! Думаешь, если ты мажорка, то тебе всё можно? Иди сюда, прошмандовка! — Алкоголь убивал все шансы на мировые переговоры. Женщина в красном углу ринга не собиралась сдаваться. Она рвалась изо всех сил к блондинке. Силы одного мужика не хватало, Натаха отчаянно боролась с подругой.

— Следите за словами. — Виолетта чувствовала своё превосходство. Знала, что по факту ей ничего не угрожает, презрительный тон всё так же исходил из её уст.

— Иди сюда, мразь! Ты мне ещё будешь указывать? Малолетка обоссанная! Да отпустите же меня! — Её прижали к собственному автомобилю. Выпускать пар ей удавалось ударами по крыше новенького шевроле. — Убью суку, убью! — Удар, ещё, сильнее. Машина выдержит.