Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 2

— Так-так-так.

Спаситель знал, что рано или поздно встанет вопрос о лекарствах для Бландины. Чтобы ее «успокоить».

— «Так-так-так» — это не ответ, — заметила мадам Дютийо.

— Беда в том, что мы не знаем, действительно ли Бландина страдает гиперактивностью. Если нет, то риталин, который является стимулятором, только повысит ее возбудимость и к тому же расстроит сон.

— Она и сейчас засыпает с трудом, может заявиться ко мне в комнату часов в одиннадцать и рассказывать о куклах Пуллип и еще бог знает о чем столь же увлекательном.

— Конечно, ей хочется привлечь ваше внимание.

— Что вы хотите сказать? Что я не интересуюсь своей дочерью? Да, вынуждена признать, на все меня не хватает. Я преподаю, меня постоянно дергает бывший муж, моя старшая дочь не желает ходить в школу, ей ставят разные диагнозы: то она депрессивная, то тревожная, то тревожно-депрессивная, меня вызывают на педсоветы из-за поведения Бландины. Вы не находите, что это перебор? Лично я нахожу!

Нервное возбуждение мадам Дютийо, очевидно, мешало ей заметить, что у нее задралась юбка, и Спаситель, стараясь смотреть ей только в лицо, чувствовал себя все скованней. Он опять перевел разговор на Бландину:

— Я подозреваю, что в ее возбудимости не последнюю роль играет сахар.

Мадам Дютийо язвительно усмехнулась: скажете тоже! Уж про сахар ей точно все известно и без него. Но Спаситель не сдался и прочитал небольшую лекцию:

— Избыток сахара активизирует поджелудочную железу, она вырабатывает повышенное количество инсулина, что ведет к понижению содержания сахара в крови. Человеку становится плохо, и он снова принимается есть сладкое. Так и идет по кругу. В конце концов, мы можем получить случай Бландины: возбуждение сменяется усталостью, внимание рассеивается. Это очень похоже на гиперактивность, но природа такого состояния другая: нарушение режима питания, что теперь очень распространено.

Мадам Дютийо волей-неволей прислушалась к психологу и нехотя признала, что Бландина по утрам ест только хлопья с шоколадом, наедается сладким в школе, за ужином почти не ест, жалуясь, что у нее болит живот, а перед сном лезет в шкаф за печеньем.

Спаситель, верный профессиональной этике, не мог рассказать мадам Дютийо о конфетных оргиях, заменяющих Бландине обед в столовой.

— Вы всерьез думаете, что без сахара Бландина станет спокойнее?

— Это зависимость, — холодно сообщил он. — В первое время она, как бывает с курильщиками, когда они бросают курить, может стать еще раздражительнее.

— Прекрасно. А Марго я избавлю от попыток самоубийства диетой без глютена, так?

В следующую секунду мадам Дютийо сообразила, что ее шутка может показаться просто ужасной.

— Я плохая мать, да? И поэтому мой бывший хочет забрать у меня Марго.

— Что она об этом думает?

— Да она сама не знает, что думать! Отец надул ей в уши, что она не собиралась кончать с собой, а просто хотела вас вызвать посреди ночи. Он сказал ей, что она в вас влюблена, что как врач вы ноль, зато опытный соблазнитель.

Спаситель счел, что возражать не имеет смысла, и консультация закончилась тем, что он назначил встречу с Бландиной на будущую среду. Мадам Дютийо стала надевать пальто, но ей мешала сумка, полная книг и тетрадей. Спаситель, секунду поколебавшись, все же помог ей одеться. Он проводил ее до парадной двери и попрощался, церемонно кивнув. В нем восторжествовал профессионал. Но, вернувшись в кабинет, он понял, что образ мадам Дютийо продолжает витать в воздухе: он так и видел ее глаза, декольте, ноги… «Поставлю на стол фотографию Луизы, — подумал он. — Нет. Фотографию сына. Отец семейства — это главное».

И сразу вспомнил о том, что собирался сделать. Открыл ящик стола и достал кофейную ложечку, которую унес из кухни после завтрака. Потом подошел к клетке мадам Гюставии, открыл дверцу и сунул ложку под подстилку. Через пять-шесть дней хомячиха родит. И он заберет у нее новорожденных этой ложкой.

А затем кошмарное дело — их придется утопить в раковине или усыпить эфиром в герметично закрытой коробке. И что он скажет сыну? Можно, конечно, сказать, что мадам Гюставию потревожили и она сама съела своих малышей. Хомячковый сайт предупреждает о таких случаях. Но как тогда будет выглядеть мадам Гюставия? Можно сказать, что все хомячки родились мертвыми. Но Лазарь и особенно Габен вряд ли этому поверят, они все равно будут подозревать его, и как тогда будет выглядеть он сам? Удрученный мрачными мыслями, Спаситель невольно вздрогнул, услышав стук в дверь. Очередной пациент. На этот раз молодая женщина, которая оплакивала своего кота. Спаситель полистал тетрадь, куда иной раз записывал кое-какие сведения. Так. «Фредерика Жовановик. 29 лет. Продавщица в ювелирном магазине. Вернулась жить к матери после большого сердечного разочарования. Истратила целую коробку платков. У матери аллергия на кошачью шерсть».