Марио Варгас Льоса - Рота добрых услуг [сборник]

Фонари освещали мостовую, красный свет был слабым, и Альберто не мог разглядеть, кто с ним говорит. Только сейчас он понял, что тут, на Уатике, люди лепились к стенам – где потемней,– а тротуар был пуст.

– Ну? – сказал мужчина. – Как порешили?

– Что вам нужно? – спросил Альберто.

– Ни черта мне не нужно, – сказал мужчина. – Только я тоже не дурак. Мне пальца в рот не клади, ясно?

– Хорошо, – сказал Альберто. – А в чем дело?

– Становись в очередь. Надо совесть иметь.

– Ладно, – сказал Альберто. – Успокойтесь.

Он отошел от окна – мужчина его не удерживал, – встал в очередь и, привалясь к стене, выкурил одну за другой четыре сигареты. Тот, что стоял перед ним, вошел, вскоре вышел, бормоча, что жизнь вздорожала, и удалился во тьму. Женский голос сказал из-за двери:

– Заходи.

Он прошел через пустой тамбур. В комнату вела застекленная дверь. «Я уже не боюсь. Я взрослый». Он толкнул дверь. Комната оказалась не больше тамбура. Свет был тоже красный, но резче, грубее; у Альберто зарябило в глазах – перед ним замелькали пятна, покрупней и поменьше, и в этой пестрой мешанине он не сразу различил женщину в кровати, а различив, увидел не лицо, а только темный рисунок на капоте – не то звери, не то цветы. Он успокоился. Женщина села. Она и правда была низенькая, ноги едва доставали до полу. Волосы у нее были спутанные, рыжие, у корней – черные. Размалеванное лицо улыбалось. Он опустил голову и увидел двух перламутровых рыб, живых, налитых, нежных («Так бы и съел без масла», – говорил Вальяно). Ноги были как будто от другого тела, они совсем не подходили ни к вялому рту, ни к мертвым глазам, тупо глядевшим на него.

– Из военного училища? – сказала она.

– Да.

– Первый взвод, пятый курс?

– Да, – повторил Альберто. Она хихикнула.

– Сегодня ты восьмой,– сказала она.– А на той неделе я и счет потеряла. Пристрастились ваши ко мне…

– Я в первый раз,– сказал, краснея, Альберто.– Я… Она хихикнула громче.

– Я не суеверная, – сказала она. – Даром не работаю. Да и стара я для сказок. Каждый день младенчики ходят, ах ты, сейчас расчувствуюсь.

– Я не к тому, – сказал Альберто. – У меня деньги есть.

– Так-то лучше, – сказала она. – Положи на стол. И пошевеливайся, кадетик.

Альберто раздевался медленно, аккуратно складывая вещи. Она безучастно смотрела на него. Когда он разделся, она неохотно легла на спину и распахнула халат. Теперь она была голая, но в бюстгальтере – розовом, обвисшем, сильно открытом. «Она и вправду блондинка», – подумал Альберто и лег рядом с ней…

Под часами на площади Сан-Мартина – конечной остановке трамвая, который идет в Кальяо,– колышется море белых кепи. Перед отелем «Боливар» и «Цыганским баром» газетчики, шоферы, бездельники и полицейские смотрят, как со всех сторон к часам, на остановку, прибывают кадеты: одни – издалека, другие – из здешних заведений. Они загораживают проезд, огрызаются на шоферов, пристают к женщинам, решившимся в этот час выйти на улицу, болтаются без дела, ругаются, острят. Подходит трамвай – и тут же он весь увешан гроздьями кадетов; штатские пассажиры благоразумно жмутся в хвосте. Ребята с третьего чертыхаются, – не успеешь занести на подножку ногу, как тебя хватают за шиворот: «Сначала – кадеты, потом – псы».

– Пол-одиннадцатого, – говорит Вальяно. – Успеть бы к последнему…

– Десять часов двадцать минут, – отвечает Арроспиде. – Успеем.

Трамвай был набит; они стояли. По воскресеньям грузовики из училища приезжали за кадетами в Бельявисту.

– Смотри, – сказал Вальяно. – Два песика. Обнялись, чтоб нашивок не видели. Ловкачи…

– Прошу прощенья, – сказал Арроспиде, протискиваясь к бедным псам. Завидев его, они принялись беседовать. Трамвай миновал площадь Второго мая и плутал среди невидимых домишек.

– Здравствуйте, кадеты, – сказал Вальяно. Мальчишки не шелохнулись. Арроспиде ткнул одного в лоб.

– Мы устали, – сказал Вальяно. – Вставайте. Кадеты встали.

– Что вчера делал? – спросил Арроспиде.

– Да ничего. Вечеринка была – до утра протрепались. День рождения, что ли. Народу – битком. Да, еще на Уатику ходил. Кстати, узнал кое-что про Писателя.

– А что? – спросил Арроспиде.

– Расскажу всем сразу. История – что надо.

Но до барака он не дотерпел. Когда последний грузовик двинулся по Пальмовой к утесам Перлы, Вальяно сказал, трясясь на своем чемодане:

– Прямо для нашего взвода грузовик. Чуть не все тут.

– Да, негритяночка, – сказал Ягуар, – смотри в оба, как бы не обидели.