Амита Траси - Небо цвета надежды

От слез все вокруг поплыло, зато звуки стали громче – шорох колес проезжающего неподалеку рикши, стрекот ночных сверчков, стук закрывающихся ставень. Магазины запирали, на улице уже не было ни души. Несмотря на слезы, я повернула голову и взглянула на Мукту. Она смотрела вслед грузовику, который, подняв облако пыли, подъехал к стройплощадке и остановился. Мукта бросилась за ним, и я лишь проводила ее взглядом.

– Смотри на меня! – Салим с силой дернул меня к себе.

Я вздрогнула и испустила вопль, разорвавший тишину темной пустынной улицы.

– Может, отпустим ее? – Голос Разы звучал робко, даже испуганно.

Салим обернулся, прищурился и рявкнул:

– Заткнись! Ты еще ничего не смыслишь. Не бойся, привыкнешь.

Внезапно откуда-то из-за моей спины послышался свист, я и ахнуть не успела, как Салим вдруг упал на колени и, заорав от боли, принялся тереть руками глаза. Раза повалился на спину, тоже прикрывая лицо ладонями. Я заметила в воздухе песчаную пыль: Мукта набрала на стройке песка, подкралась сзади и швырнула песок им в лицо. Оцепенев, я ощущала лишь бешеные удары собственного сердца.

– Беги! – закричала Мукта. Она развязала затянутую у меня на руках веревку, но я стояла и молча смотрела на нее. – Беги! – она дернула меня за руку.

Она сорвалась с места, я следом. Все вокруг было будто окутано дымкой, но ноги сами несли нас домой. Я вспомнила! Именно тогда она и заговорила. «Беги» было первым сказанным мне словом.

Я так и не поблагодарила ее за то, что она сделала, – за то, что спасла меня от боли и от двух придурков. Возможно, я считала, что это входит в ее обязанности. А может, мне просто не хотелось сознаваться, что я повела себя менее храбро, чем она. Помню, как я убеждала себя, что девочка из низшей касты должна быть благодарна нам, и никак не наоборот, ведь как ни крути, жила-то она у нас.

Прошло несколько месяцев, но я все еще иногда вспоминала о случившемся. Воспоминания будили во мне ужас, но родителям я ни о чем не рассказала: во-первых, боялась наказания, ведь я сама виновата, что по глупости забралась в пустынный закоулок, да еще вечером, а во-вторых, мне было стыдно. И я пыталась делать вид, будто ничего и не было. Когда меня мучила бессонница, я шла в кладовку и разговаривала с Муктой, единственной, кто обо всем знал. Мы много ночей просидели на полу, глядя в окно – на небо, на выглядывающую из-за облаков луну и искорки звезд. Когда ночь выдавалась особенно ясной, мы тайком прокрадывались на террасу и, опершись на перила, смотрели на город. Там, внизу, он пульсировал и жил, а сверху за нами наблюдали звезды.

Первое время Мукта боялась, но я крепко обнимала ее и не отпускала. Скажи тогда мне кто-нибудь, насколько эта затея опасна, думаю, это бы меня не остановило. Я была ребенком, которому хотелось избавиться от страха, поселившегося в моей жизни из-за двух подростков. Я жаждала облегчить душу, освободиться от стыда, и Мукта единственная была со мною заодно, моих чувств никто, кроме нее, не понимал.

Кажется, за все проведенные вместе годы я никогда не считала ее равной остальным моим друзьям. Она всегда выполняла все мои просьбы. Чего я не осознавала – это насколько она была нужна мне. Мукта спасла меня, избавила от расправы, а я – чем я ей отплатила?

С тех пор прошло немало лет, но сегодня ночью я не смогла заснуть, ворочалась и возилась под смятыми простынями. Потом села возле окна и вспомнила папины слова: «Существует лишь один способ исправить ошибки – это попытаться устранить причиненное нами зло». Когда он их произносил, голос его дрожал, а руки сжимались в кулаки, будто он наставлял самого себя. Разве это вообще возможно – устранить причиненное нами зло?

Я вздрогнула и проснулась. За окном чирикали птицы, а с улицы доносились автомобильные гудки. Утро после похищения Мукты было похожим на это. Я ждала, когда папа позовет меня, когда по пустой квартире прокатится эхо его голоса. Меня захлестнула тревога. Может, если позвонить кому-нибудь, она отступит? Я попыталась отогнать воспоминания, сняла трубку и набрала номер Элизы, единственной, с кем я близко подружилась в Америке, не считая Брайана. Мы дружили со школы, и с тех пор, как я уехала из Индии, ни на кого, кроме Элизы, я положиться не могла.

Три гудка, и подруга сняла трубку.

– Привет, как ты? – спросила она.

– Да вроде ничего. Хотя сегодня мне что-то невесело… Не знаю даже почему.

– С тобой все в порядке? – В ее голосе звучало беспокойство.