Анурадха Рой - Жизни, которые мы не прожили [litres]

– Что ж, завтра мы и вправду должны будем попросить лошадей и отправиться дальше. Раз горы к нам не идут, то нам самим придется пойти к ним, Вальтер. Следующая в списке – Альмора. Существует ли вероятность, что мы уговорим Гаю поехать с нами?

На десятый день, когда они все еще оставались у нас в гостях, пришла телеграмма от отца: «Арестовали Мукти Деви. Приехать не смогу».

– Что могло случиться? – недоумевал дада. – Может, нам следует собраться и поехать обратно? Надеюсь, Нек не закончит с ней в тюрьме.

– Политикам срок идет только на пользу! Они там пишут книжки, заводят друзей. С лица не спадают.

– Гаятри! – одернул ее дада. – Будь посерьезнее. Может статься, Мукти Деви слишком слаба для тюрьмы.

– Зачем сажать ни в чем не повинную старушку в тюрьму? – поинтересовалась Берил. – Мои соотечественники. Какой идиотизм! Что творится в этом мире? Поглядите на родину Вальтера.

– Германия мне не родина, – откликнулся мистер Шпис. – Моя родина – весь мир, – и снова взялся играть.

– Дорогой, не будь таким беспечным и не перебивай, пожалуйста. А что, если начнется война? Сколько людей можно спасти в одиночку от таких извергов?

Мистер Шпис отложил инструмент и сказал:

– Если мир в опасности, мы все равно должны петь, танцевать и жить. В Азии я свободен. Нас от всего этого отделяют океаны.

– Океаны не могут никого ни от чего отделить, Вальтер. Земля круглая, и океаны встречаются, – возразил дедушка. – Когда доживешь до моих лет – поймешь, что от зла не спрячешься. Хоть кто-нибудь воспринял серьезно Гитлера, когда он впервые пообещал изжить евреев со свету? Пятнадцать лет тому назад! Я помню, как в двадцатые все были уверены, что он вернется в Австрию ухаживать за своим огородом.

– Я об этом не думаю. Думать нужно о том, как прожить жизнь, любить жизнь, играть в жизнь, быть в сердце жизни. А не разглагольствовать о серьезных вещах, сходя с ума от переживаний. Думаю научиться играть на бамбуковой флейте. Не могу выбросить ее звучание из головы.

– Да уж сам рассуди, Вальтер Шпис, – вмешалась Берил. – Мукти в тюрьме, значит, следующим может стать Нек. Разве не всем известно, что он ее главное доверенное лицо?

– Беспокойства, тревоги! От них и помереть можно. Мы живем в отчаянии. Работаем от безысходности, когда должны работать в удовольствие! Вы маетесь, время летит, вы устали и хотите убраться подальше от всего этого туда, где можно позабыть о жизни. Даже музыка и искусство становятся наградой за то, что вы примиряетесь с жизнью – полной придуманных страхов и волнений. Что я могу поделать, если жизнь не принимает меня всерьез?

Мистер Шпис подхватил меня на руки и закружил:

– Жизнь – это один долгий день рождения. А если нет, то мы должны его таким сделать. Пусть другие дерутся. Как по мне, люди могут поубивать друг друга, страны могут взлететь на воздух, но во всем есть музыка, повсюду красота. Нам просто нужно найти ее. Мистер Тагор нашел ее, Гаятри нашла ее. Никогда не позволяй им убедить тебя в обратном, Мышкин Розарио.

Мистер Шпис проживал свою философию, он действительно во всем находил музыку. Как-то ночью прошел сильный дождь; на следующее утро, вдыхая умытый воздух, он попросил меня рассказать, сколько звуков я услышал за ночь. Я назвал стук дождя по крыше. Предложил гром. Мистер Шпис перечислил еще не меньше полудюжины. Журчание воды в сточных трубах. Стук капель по черепичной кровле, который отличался от стука по жести или кирпичу. Звук воды, льющейся в грязь. Кваканье жаб и лягушек, стрекотание сверчков и цикад. Свист ветра в деревьях. Потрескивание ветвей, когда кроны раскачивались под его порывами.

Через день-два пришло письмо от отца, в котором он вызывал нас домой. Мукти Деви находилась в карцере в Мунтазире, и дела приняли критический оборот. Нам следовало быть дома в знак солидарности. Негоже продолжать отдыхать как ни в чем не бывало.

И вот мы начали путешествие вниз по склонам, в то время как Берил и Вальтер отправились дальше, в Альмору. Они сказали, что вернутся в Мунтазир, проведя несколько дней в предгорьях, и уже тогда без промедления соберут чемоданы и поедут обратно домой.

Когда мы поднимались по склонам, на каждом шагу нас ждало приключение; дорога вниз стала сплошным мытарством. От лошадей разило навозом, Рикки успела потеряться дважды, прежде чем мы добрались до конечной станции. Даде пришлось прилечь на веранде одного из придорожных домиков из-за слабости, вызванной жарой. У Голака случилось расстройство желудка, и он то и дело бегал в кусты. Каждый раз, когда нам приходилось ждать Голака или искать Рикки, дада присаживался на первый попавшийся булыжник или парапет и как-то весь поникал, словно подняться снова ему может быть не под силу. Когда мы дотащились до дак-бунгало [52] Дак-бунгало – дешевая гостиница при почтовой станции. Подобные заведения были учреждены по всей Индии во время английского владычества. , где должны были переночевать, выяснилось, что матрасы там кишат клопами. Проснулись мы обсыпанными зудящими красными рубчиками.