Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Зачем ты полез, а если б веревка оборвалась?

— Ты же хотела… — пробормотал Роман с некоторой обидой, почему она не остановила его, а поддержала: «Давай, давай!»

— Я же шутила! Ты что, маленький? — Ира держала его за руку и отряхивала ладонью пыль с брюк.

Палубин чувствовал, как боль уходит, а щеки начинают гореть. «Хорошо — сумерки! А то был бы бледный, как поганка, перед ней!»

— Больно? — озабоченно спрашивала Ира.

— Приятно…

Ира отпустила его руку.

— Нет, больно, больно! — засмеялся он.

— Обманщик!.. Пошли!

— А куда мы пойдем?.. Пошли на озеро. Там еще купаются… Там до самой полуночи купаются. Я тоже купался… Ночью даже интересней… Вода парная…

— Какая?

— Парная… Как молоко после дойки!

— А-а! — засмеялась Ира. — Помню! — прочитала: — Пили вкусное, парное и с тонкой пенкой молоко!

— С легкой пеной молоко, — поправил Роман. — Пенка у кипяченого молока… Пошли на озеро! Может, искупаемся…

— Нет, мы купаться не будем… И пойдем мы туда, по той тропинке, — указала Ира в глубь парка. — Дом наш там был!

— Ты там жила? А я думаю, почему ты здесь встречу назначила! — воскликнул Роман. Он знал, что за речкой раньше были частные дома. Недавно собирали там с Егоркиным малину в заброшенном полузасохшем саду.

— Погрустить захотелось… Детство вспомнить! Я на берегу этого озера выросла…

Ира повернулась и пошла по тропинке среди кустов и высоких тополей с толстыми ровными стволами.

— А почему вас переселили?

— Здесь скоро новый микрорайон будет.

— А ты с родителями живешь?

— Нет… Мама уехала в Омск, а мне комнату дали… Старушка одна живет со мной…

— Здесь, наверно, дорога была? — спросил Роман. — А потом кустами заросла…

Тополя стояли слишком ровным рядом.

— Да, а за тополями заборы шли… Наш дом во-он там был! Видишь, береза стоит, у соседей перед крыльцом росла. Их две было. Одну спилили… А чуть левее мы жили…

— Это там, где большой куст сирени?

— А ты откуда знаешь, что там сирень?

Сумерки сгустились, издали видны были лишь силуэты кустов, поэтому Ира и удивилась.

— Мы там с Егоркиным малину рвали… У вас малина была?

— Была!.. Это наш сад! Прямо возле сирени калитка была… Там сейчас все бурьяном и крапивой заросло. Не проберешься!

Они остановились напротив куста сирени и долго стояли молча. Роман не мешал девушке вспоминать, слушал вечернюю тишину, грустный скрип кузнечиков в темной траве, тоскливый зуд комара, отдаленный гул машин и смех, долетавший с озера. На западе, за чернеющими вдали кустами, сухо и грустно светила долгая летняя заря. Душно пахло крапивой и еще чем-то, чем всегда пахнет возле заброшенного и разрушенного временем жилья. Сзади, в кустах, что-то осторожно шуршало, и казалось, что там кто-то притаился, стоит и слушает.

Шли назад они мимо озера, смотрели, как лениво разрушают масленые волны отражения шестнадцатиэтажных домов со светящимися окнами, огни на высокой трубе ТЭЦ, бледные звезды на светлом небе, медленно гаснувшую зарю; как качают они плоские листья кувшинок неподалеку от берега, чуть слышно шуршащие стебли камыша. С противоположного берега доносился разговор, смех, плеск воды. Пахло сыростью и водорослями. Сказочно блестели в сумерках темные глаза Иры, белели обнаженные до плеч руки.

Ира позволила проводить ее только до автобусной остановки.

— Завтра там же встретимся, — шепнула она, когда автобус заскрипел, остановился возле павильона. — Я купальник возьму!

И нырнула в открывшуюся дверь.

В автобусе обернулась, взглянула на него в широкое заднее окно, помахала рукой, пошла в глубь салона. Автобус тронулся, а Роман повернулся и побежал назад к озеру, расстегивая на бегу пуговицы батника. Перед глазами у него стояла улыбающаяся Ира с поднятой для прощания рукой. Скинув одежду, он с разбегу влетел в воду, радостно ощущая ступнями твердый песок на дне, поднял брызги, с шумом упал и поплыл, резко выбрасывая руки вперед.

На другой день, когда он, немея от нестерпимого счастья видеть ее, прибежал в столовую, она сказала, что не сможет встретиться вечером, да и обедать им вместе не стоит, неудобно. На них и так уже обращают внимание.

— Ну и что?! — воскликнул он ошеломленно. — Пусть обращают!

— Тише! — оглянулась она на соседний стол. — Не надо!.. Так лучше!

— А когда же мы встретимся? — померк он. — Или…

— Ты страшно глупый! — быстро перебила она. — Завтра там же и встретимся!

— Завтра суббота… Может, днем…